Александр Пензенский

Набитый мыслями автобус…
«На ужин гречку и тефтели».
«Опять штаны порвал, оболтус».
«Осталась тыща на неделю».

В чабреце и дикой мяте
Я лежал, раскинув руки,
В небо наливное глядя,
Не боясь испачкать брюки.

Мир, зализавший свои раны,
Вспахавший выжженные нивы,
По-новому расчертит страны
Для тех, что ещё будут живы.

У тех, кто умер вчера,
Были планы на это утро,
Им казалось, что это мудро —
Распланировать день с утра.

Сколько их застынет -
Без вести убитых,
Вечно молодыми
На гранитных плитах.

Погромче музыку, не укрывайте зеркала,
Когда утихнет эхо в коридоре
Моих шагов.
И времени шкала

Мокрый асфальт принимает в объятья
Лист, оторвавшийся в жизненной гонке.
Старые липы в сатиновых платьях.
Мальчик, оставленный мамой в продлёнке.

Мой северный чужой любимый город,
Хочу к твоим ладоням прикоснуться,
И к серости Невы, хранящей летом холод
Блокадных зимних дней

Почему-то детство часто снится,
То, где бесконечны были дни,
То, где на есенинских страницах
Розовые бродят табуны.

Я и сам не пойму, почему этот город мне дорог,
И за что я люблю эти спальники многоэтажные,
И опавших сердец тополиных асфальтовый шорох,
И держащие небо костлявые краны монтажные.

Уплывают в небеса
Все бумажные мечты,
Все чужие голоса
И ты…

И в день, когда наполнят зал
Слова и тосты — в одиночку или хором —
Ты вдруг поймёшь, что ты не стал
Ни рок-звездой, ни космонавтом, ни актёром.