Графу Сэндвичу...
Легко в историю войти,
Не нужен здесь помпезный подвиг.
Кто сэндвич мог изобрести,
Не тот ли граф, картёжник подлый?!
Нет, он не пёкся о народе,
Легко в историю войти,
Не нужен здесь помпезный подвиг.
Кто сэндвич мог изобрести,
Не тот ли граф, картёжник подлый?!
Нет, он не пёкся о народе,
Не молод ты, не глуп, не вовсе без души
Зачем же в городе всё толки и волненья
Зачем же роль играть российского паши
И объявлять Москву в осадном положенье
в ответ на его «Двенадцать сонетов»
Когда певучие твои звучат сонеты,
Мне мнится, что на миг взвились края завес,
Сокрывших славный век художества чудес,
Защитник строгого Зинонова закона,
О стоик посреди великолепий трона
Которого душа со счастием равна,
С тех пор парнасские уроды
В пять пуд писать пустились оды
Продажным и тупым пером,
Как словом поразбогатели,
Что в Риме Августу был другом Меценат
И что он музам был надежнейшим покровом,
То сами нам они великолепным словом
О славном муже сем поднесь еще гремят
О сын преславного победами героя
Ты купно с ним в полях лишал себя покоя
Под кроткой сению и мирта и олив,
Венчанный лаврами герой, ты, опочив,
Летаешь мыслями на бранноносном поле,
Дав полну быстроту воображенья воле
Когда ж в приют уединенный
Тебя к нам дружба заведет
И мне смычок твой вдохновенный
На сердце радость наведет
Известно, граф, что вам приятель Аполлон
Но если этот небожитель
(Знать, есть и у богов тщеславие свое)
Что может более порадовать певца,
Как в лестный дар принять от сына
Почтенный лик его бессмертного отца
Когда мы были с ней и песнь ее звучала,
Всё делалось вокруг теплее и светлей,
И с благодарностью шептали мы, бывало:
«Дай Боже счастья ей