Ржа

… потом стоишь в глубокой чёрной осени,

как в поле позапрошлом. Ловишь ветер,

пришедший с моря – северного, с просинью, –

раскрытым ртом на все четыре трети.

И всё совсем не так, ну, разумеется,

как ты себе надумала однажды.

Черствеет хлеб – с трудом, но всё же верится.

На сгибах истирается бумажный

журавлик – чай, не зелено, не молодо.

А ты, не замечая перемены,

стоишь, храня в горсти ржаное золото, –

в золе и ржавчине по самое колено.