На канале Здоровье (в программе после Звезды)
Женщина с красной ниткой вокруг запястья
Говорит:
"... муж просит напиться живой воды,
А у нас только мертвая,
Эдакое несчастье.
Я ему объясняю, мол так и сяк,
Нету воды! Никто не пропустит воду
В нашу квартиру. Ты – нищета, босяк,
Терпи, говорю,
Такая твоя природа".
Женщина выдыхает. Ведущий к ней
Подходит, садится рядом, берет за руку:
"Скажите, а сколько в нем проросло смертей? "
Женщина хмурится:
"Три
Или нет...
Две штуки!
Первая в восемь лет - он хотел пойти
В море. Рыбачить и наблюдать закаты красные, как осколки звезды в горсти..."
Ведущий залу:
"Каждый хотел когда-то..."
Женщина морщится:
"После в горах исчез
Отец его. Просто взял и смешался с эхом....
Чего он искал там: сокровищ, теней, чудес, хранителей неба с их хриплым недобрым смехом?
А муж мой сломался и снова зарос травой.
Смертельной,
Сонливой,
Сжимающей жадно птицу....
И он неживой.
Понимаете, не живой!
Мне кажется, что он просто мне снится, снится..."
Ведущий кивает. Молчит. Затемнённый зал похож на пещеру. На стенах танцуют тени.
И женщина продолжает:
"Мой муж сказал, что смерть это то, что случится всегда, со всеми.
Но если найти глоточек живой воды, но если смочить сорняк в пересохшей глотке..."
Сбивается.
"Да, мы сами себе сады. Мы сами себе морские ветра и лодки. И горы. И небо. И много чего ещё.
В нас столько всего появляется и сгорает...
Мой муж очень плох. Ему тошно и горячо. И сад его умер, он больше необитаем".
Ведущий встаёт. Скоро кончится их эфир. У женщины сжаты губы и смято платье.
Ведущий:
..."совет от экспертов – пусть пьёт кефир, читает Пелевина, носит с собой распятье.
Когда сорняки передушат всех птиц внутри, и станет беззвездной и тусклой ночная кромка. И он перестанет смеяться и говорить, и станет беспомощней радости и котёнка... То можете смело его схоронить в себе.
Пусть он прорастет через вас, как побег полыни.
Когда нет надежды разлиться живой воде, то мы запускаем в свой сад пустыри, пустыни".
Темнеет экран. Едва слышно звучат слова. Ведущий исчез в темноте. Мрак густой и липкий.
Под небом пустым шелестит и звенит трава. Краснеет закат, как кровит на запястье нитка.
И где-то внизу
В темноте,
В тесноте земной клокочет поток, он стучит как меж рёбер птица...
В любом мертвеце был источник воды живой, которым он мог, но не смел до поры напиться.
