Какой-то нуждой непрестанно в дорогу гоним,
Июльскою ночью короткой, прохладной и лунной,
Неведомый странник, калИка, старик, пилигрим,
На камне читает затёртые временем руны.
Он утром уйдёт - торопливый свидетель утрат,
Одетый удобно, хотя и не очень по моде.
Выходит с рассветом, всё время лицом на закат.
Идёт «не куда-то», - откуда-то вечно уходит.
Всё время в пути, вечно голоден, худ и не брит,
Не любит просить, обивая чужие пороги,
Просёлком заросшим на запад пылит и пылит,
Без цели, забыв, почему он всё время в дороге.
С краюхою хлеба, судьбу, этот давящий пресс,
Он сбросит однажды в траву торопливой рукою,
У камня, с остатками некогда мудрых словес,
И может быть, всё же прочтёт, и захочет покоя.
В сегодняшнем утре поклажа бродяги легка,
Роса на траве и рассвет, словно символ желанья,
И красным бочком из кармана его рюкзака,
То самое яблоко райское с древа познанья.
И будут в реке отражаться верхушками крон,
Деревья, ветрам напевая вечерние мессы,
А странник в челне, словно древний как время Харон,
Исчезнет за плёсом в туманной, белёсой завесе.
И нет тяжелее его у богов ремесла,
Ни в райских садах, ни в земных временах лихолетья,
И падают в реку мгновенья ручьями с весла,
Струясь за кормой прихотливым теченьем бессмертья.
-----------------------------------------------------------------
В широких полях синим пламенем выгорит лён,
Берёзы в листве спрячут длинные ниточки серег.
В тумане времён, старый странник, носитель имён,
Стирает рубаху и с нею выходит на берег.
