Когда в этом городе

Когда в этом городе,

наконец-то, закончатся сумерки,

и длинный колыбельный поезд

вынырнет из пустоты,

как лунное отражение из глубины колодца,

я хочу быть

в ситцевом белом платье,

в лёгких открытых сандалиях,

и чтобы новый ветер развевал мои волосы.

Пусть это будет ранняя осень или поздняя весна,

чтобы невыносимо

пахли ландыши,

или черёмуха,

или вереск, на худой конец.

Будет пронзительный утренний свет,

и глупый голубь, влетев под округлый купол вокзала,

станет биться и биться о толстые стёкла свода.

А мы будем стоять, держась за руки,

запрокинув головы,

затаив дыхание, и думать:

«Глупая, глупая птица… ну что же ты! ну давай же!»

И голубь вдруг

поменяет траекторию полёта,

и найдёт брешь в этом стеклянном небе,

и выскользнет в синь,

как глубокий выдох из лёгких, как скорый поезд

из бесконечной темноты тоннеля.

И не будет знать, глупый и тёплый,

как мы спасли ему жизнь

просто потому,

что избыток любви всегда находит возможность

вытолкнуть к свету кого-то ещё –

кого-то упрямого и живого,

у которого (как знать),

возможно, и не было ни единого шанса.