Взнесусь на крыльях мощных, невиданных… я, певчий лебедь…
Гораций
Над Вятской окраиной гусь пролетал,
такой одинокий и слабый,
что с неба на воду с размаху упал,
туда, где на мостиках бабы
с глухою досадой терзали белье,
но, видя падение птицы,
оставили древнее дело свое,
и были суровы их лица.
А гусь словно пава поплыл по воде
животным подобием плуга,
равняя крылом борозду к борозде
на пажити водного круга.
Казалось, он плыл к неземным берегам,
и мира привычный порядок,
качнувшись, поплыл по озерным кругам
и стал непонятен и сладок.
Тяжелым плечом раздвигая залив,
он пел, напрягаясь, как пахарь,
темнея среди обездвиженных ив
застиранной серой рубахой.
Повеяло в сердце нездешним теплом
и бабы, всплакнувши немного,
припомнили все, что сияло в былом
и вечно хранилось у Бога:
веселые дни на коленях отца
и тяжесть косы на затылке,
и белый платок потолка у лица
в горячей родильной парилке.
И бабам уже никогда не забыть
явления мира иного,
и будет их мучить и жечь, и томить
поэзии вещее слово.
