Как же весело в шторм помирать! Затонул, и катись всё туды! Бесконечно скользя по морям, я не в силах коснуться воды. Изгнан в вечное плаванье, там, между небом и морем вины, я чужой всем портам и постам. Моё "SOS" как заевший винил. Отлучённый от суши и дна, жаждет трюм, как вино и хлеба, пригубить океан и сполна всеми ртами пробоин хлебать!
И хотя не касался давно даже килем я соли хмельной, ватерлиния горечи вновь поднялась к горлу марса волной. И зажили - такие дела - перепонки тугих парусов, и команда - опять зажила, роковой повторяя бросок. Становясь этим дерзким броском, я воспрянул из спячки-тюрьмы трёхголовою тварью морской с полным брюхом добычи и тьмы. Вновь спустила, рванув удила, чёрный парус беззвёздная ночь, лунный Роджер опять подняла, и от золота стало невмочь. Затянулись все течи за раз, и шпангоуты рёбер срослись.
Не спешила скупая заря с появлением из-за кулис. Я пришёл лицезреть новый бой, что по старым сценариям снят. Как с предсказанной мною судьбой спорит, волны тараня, фрегат. А потом будут стужа и зной, что не скроешь и не передашь. Шквал откроет огонь ледяной, шторм ринется на абордаж...
Я не вижу луча, что рябит. Сквозь меня взглядом шарит маяк. Залпом звёздной картечи пробит, ветхий грот бездыханно обмяк. Он распят на подобье креста: не спаситель, а рваный навес. Ни разбиться о риф, ни пристать к берегам неоткрытых небес, чтоб тугими снастями связать безымянную горсточку звёзд. Нет ни лунной дороги назад, ни кильватера млечного в Ост. Бесконечно плывя по мирам, я как старый покойник распух. Как же весело в шторм помирать! Как смешон мне счастливцев испуг!
