Каждый раз, когда Изюмка расплескивал воду из ведра,
Гномыч говорил:
- Будь повнимательнее.
А сейчас иди за тряпкой и подотри пол.
А вот когда неуклюжий Фадейка опрокинул ведро с водой и комната превратилась внастоящее озеро,
Гномыч только сказал:
- Маленький он еще.
Подрастет, будет покрепче на ножках держаться.
Да и ложку хомячок часто ронял на пол.
И все равно Гномыч, ничего не говоря, поднимал ее сам.
Зато когда Изюмка что-нибудь, бывало, уронит,
Гномыч и не подумает нагнуться да поднять.
Одним словом, хомячку Гномыч больше вольностей разрешал, чем ему, поросенку.
И все потому только, что Фадейка еще маленький.
Фадейка, например, боится грозы.
А Изюмке любая гроза не страшна.
Он заранее радуется: будет гроза - будет и ливень.
А после ливня за огородом большая-пребольшая лужа образуется.
Лужа и Фадейке тоже по душе.
Он, правда, в лужу никогда не ложится, как поросенок Изюмка.
Ему и так хорошо: кораблики деревянные пускает, камешки разноцветные в воде моет.
Как-то в жаркий день, после сильной грозы,
Гномыч отправился навестить старого дядюшку Грача.
Изюмка же, валяясь в теплой луже за огородом, потешался над Фадейкой, как тот свои кораблики из щепочек и древесной коры по луже-озеру плавать пускает.
Смотрел, смотрел на его забавы, и вдруг ему в голову пришла одна замечательная мысль.
- Знаешь что,
Фадейчик?
А ведь эти твои суденышки ровным счетом ничего не стоят.
- Почему это? - удивился Фадейка.
- А потому что потому.
Нельзя с ними в морской бой играть.
- А что такое морской бой?
- Это когда один корабль против другого воюет, - произнес Изюмка с таким важным видом, будто он сам уже видывал множество морских боев.
Между тем он про них только слышал от медвежонка Мини.
У того дядя служил в цирке и приносил Мине всякие разные книжки про путешествия и морские сражения.
Изюмка подождал, пока маленький Фадейка привыкнет к незнакомым словам, а потом снова заговорил.
И так ему сказал:
- Надо будет настоящие корабли из тыквы вырезать.
- Из тыквы? - У Фадейки даже глаза округлились, хотя онтеперь уже знал, что дом, например, можно сделать из тыквы. - Но ведь тыква большая! - все же усомнился хомячок.
- Ох и чудак ты! - захохотал Изюмка. - Тыквы разные бывают.
Есть тыквы очень большие, как, скажем, наш дом.
А есть маленькие, которые еще не выросли.
Фадейка промолчал, а Изюмка понял, что ему придется еще многому обучать хомячка.
- Вот ты сейчас маленький?
А через какое-то время и ты вырастешь.
Будешь большим.
- Ой! - обрадовался Фадейка. - Я тоже буду такой большой, как эта тыква?
- Ну, такой нет, - покачал головой Изюмка. - Ты будешь такой, как все большие хомяки.
А маленькие тыковки - те сделаются большими тыквинами.
А пока вот что: там у плетня лежит множество отличных маленьких тыковок и кабачков.
Тащи сюда штуки две-три.
Мы из них и наделаем кораблей.
Фадейке только того и надо было.
Очень даже быстро ондобрался до огорода, где Гномыч еще по весне посадил семена тыквы и кабачков.
Под густым шатром широченных листьев он отыскал первый кабачок величиной с хороший огурец.
Ох и пришлось же Фадейке попотеть, пока он притащил кабачок во двор.
Ведь он и сам был не больше этого кабачка.
- Молодец! - похвалил его Изюмка. - Тащи сюда следующий.
Хорошо, когда есть такой мальчишка у тебя под рукой, - подумал Изюмка. - Всегда его можно за чем-нибудь послать".
Изюмка давно уже хотел поиграть в морской бой.
С той самой поры, как увидел в Мининой книжке красивые картинки кораблей.
Только ему лень было тащить в дом кабачки.
А теперь на это был Фадейка!
Тем временем вернулся хомячок - сказать, что больше в огороде нет ни одного кабачка, ни одной тыковки.
- Ладно, хватит с нас и этих, - снисходительно сказал Изюмка и принялся разрезать на две половинки кабачки и тыквы.
Выдалбливать тыквы изнутри он опять же поручил Фадейке.
Заниматься самому таким нудным делом у него не хватало терпения.
Потом он поручил Фадейке нарвать листьев лопуха и прутьев, чтобы из них сделать паруса и мачты.
Фадей старался изо всех сил.
Изюмке оставалось только командовать:
- Не проскобли тыкву насквозь!
- Ищи прутья, какие попрямее!
- Смотри не продырявь лопухи!
И все время в таком духе.
- Да, и еще: если Гномыч спросит, кому пришло в голову строить корабли, скажи, что тебе!
Понял? - предупредил Фадея Изюмка.
- Нет, - покачал круглой головкой хомячок.
- Гномыч любит задавать всякие вопросы.
А ты ему спокойно можешь отвечать:
Я, мол, и все тут".
В конце концов, кто таскал тыквы?
Ты!
Верно я говорю?
- Верно, - согласился Фадейка.
Тут Изюмка решил: нечего время зря терять.
И морской бой начался.
Разумеется, в атаку пошли Изюмкины корабли.
Длинными палками Изюмка и Фадей толкали свои боевые суда вперед - от одного берега лужи к другому.
Кому из них удавалось потопить корабль противника, тот принимался радостно кричать.
Словом, замечательная получилась игра.
Раза два Фадей угодил сам в лужу.
Но быстро высох.
Когда домой вернулся Гномыч, на плаву остался один-единственный корабль и тот со сломанной мачтой и порванными в лохмотья парусами.
- И кому это пришла в голову такая мысль: погубить попусту столько маленьких тыквочек и кабачков? - рассердился Гномыч.
Фадей посмотрел на Изюмку, а тот начал ему подмигивать, чтобы напомнить об их уговоре.
И это ему удалось.
- Мне, - простодушно сказал Фадей.
Но Гномыч очень удивился и, конечно, не поверил:
- Тебе?
Как же она тебе могла прийти?
- Никак не могла, - уставившись глазками-бусинками на Гномыча, отвечал хомячок. - Мне ее Изюмка сказал.
Изюмка готов был сквозь землю провалиться.
- Я... я... - забормотал он. - Это... как его...
Я сказал...
Зато Фадейка хорошо помнил, что сказал поросенок, и решил помочь ему:
- Ты сказал:
Если Гномыч спросит, чья была мысль, скажи: мол, твоя".
- Ага! - многозначительно произнес Гномыч, бросил на Изюмку строгий взгляд и, круто повернувшись, ушел в дом.
Тем временем поросенок принялся усердно работать: убирал обломки боевых судов, вымел двор.
Да так, что ни прутика, ни семечка тыквенного не найти.
Ничто больше и не напоминало о недавнем морском сражении.
Но Гномыч все и так хорошо помнил.
И когда Фадейка заснул в прохладном доме,
Гномыч отчитал Изюмку:
- Тем, что ты кабачки погубил, ты сам себя наказал.
Теперь не скоро доведется тебе их есть.
Ни со сметаной, ни без нее.
А вот за то, что ты вину с больной головы на здоровую свалить задумал, за это я на тебя сильно обижен.
- Я сам на себя обижен, - признал вину Изюмка.
И Гномыч не стал даже журить озорника.
Он понял, что Изюмка впредь никогда не будет прятаться за Фадейкину спину.
