Угольщик Ганс

Размыты дороги дождями шальными, Промокли, поникли поля и луга. Деревья, предчувствуя зиму, больные Роняют листву. В небесах - облака. Деревья дрожат и листы облетают, И вечер на землю спуститься готов, И клочья тумана в пролесках витают, Как призраки между могильных крестов. И, тяжко копытами грязь разметая, Плетется лошадка в повозке дрянной. То едет, тихонько под нос напевая, Из города угольщик - Ганс молодой. Усталость сковала могучие руки, Подернуты дымкою хмеля глаза. На рынке, в прославленном городе Брюгге, Удачную сделку сорвала гроза. С мешками угля он поехал обратно, Напившись в трактире до синих чертей. А дождь втихаря моросил неприятно. Бедняга промок и продрог до костей. Проехал развилку и столб у дороги. Осклабился висельник-вор на столбе. Костлявые руки, костлявые ноги - Мотается данник вольготной судьбе. А песенка старая - сердцу подружка, Из Гансовой глотки фальшиво звучит. Как щелкают пули, как пенится кружка, Как ворон голодный надсадно кричит. Дорога вихляет, повозку швыряет. Виднеется речка и старенький мост. Луна желтизною мерцать начинает, Сквозь тучи проклюнулись пятнышки звезд. Расшатаны бревна, разбиты стропила... Кобыла боится, кобыла фырчит. Уперлась коняга что было всей силы, А мост угрожающе, громко трещит. Застыла повозка на ветхом строение, Стоит на мосту, и ни в зад, ни вперед. А там, впереди, в небесах просветление, А следом же страшная буря идет. И негде укрыться от злой непогоды! Достанет повсюду - в полях и в лугах, А речка уныло несет свою воду, Вся в грязных, больших дождевых пузырях. Попал в переплет бедный Ганс работяга. Вперед не проехать, назад не свернуть. Распрячь из повозки решился конягу: "Пойдем-ка под мост, переждем как-нибудь." Оставив свой уголь на милость погоды, Кобылку усталую взял под уздцы, Спустился по мрачные, темные своды - Мост тяжко скрипел, отдавая концы. Грязища, вода, затхлый запах гнилушек, Трава по колено, осока, сорняк! А гром небо рвет канонадою пушек, И молнии хлещут. Боится бедняк! Не лучшее место укрытием выбрал; Того и гляди, все рассыплется в прах. В такую погодку легко только рыбам, А все остальное у черта в руках. Бедняк осмотрелся и вдруг обнаружил: В траве, за опорой чернеет дыра. ""Пойдем-ка подружка, - там то, что нам нужно. Сейчас пригодится любая нора."" Протиснувшись в узкий проход меж камнями, Наш угольщик понял - нора велика. ""Да это пещера!"" - на ощупь, руками, Наш Ганс продвигался все дальше, пока... Из темных глубин вдруг теплом потянуло, Как будто б забрезжил вдали огонек. И затхлостью душной его опахнуло, Но дальше и дальше все шел паренек. На ум шли ненужные, дикие мысли О татях полночных, о дерзких ворах. О нетопырях, что в пещере повисли Надеясь увидеть добычу в клыках... ... В суровое время жил угольщик бедный. На грани болезней, на грани войны Весь мир находился, запачканный скверной, Кругом процветала боязнь сатаны. И правили миром мошенники, плуты Нищал без того небогатый народ. И лжепроповедники сеяли смуты, Направо, налево кричали: ""Грядет!!!"" Бродили, бичуя себя, флагелланты, Больные проказой ходили гуртом, И гнили в застенках умы и таланты, А женские беды решались костром. В такое вот времечко жил и трудился Наш главный, не главный, но все же герой. На месте его я б, наверное, спился. И кончил за взгляды костром иль тюрьмой. ... Сырая, промозглая, влажная стужа Царила в пещере. Огарок свечи На камне стоял. Всюду слякоть, и лужи, И чуть слышный хрип в полутемной ночи. На ворохе старой, прогнившей соломы, В едва освещаемом свечкой углу Ворочалась тень, издававшая стоны, И кости белели на грязном полу. ""В берлогу медвежью забрался случайно... О, Дева Мария, о чем это я! Свеча здесь горит."" - знать, разбойничья тайна! Знать, клад укрывает пещера сия! В надежде наживы бедняк ободрился, И блеск появился в усталых глазах. Над жалкой постелью наш Ганс наклонился, Но тут же сковал его ужас и страх. В углу беспрестанно ворочалась туша. Как будто пещерник испытывал боль. Мохнатое тело, торчащие уши- Ганс твердо решил-перед ним дрыхнет тролль. И зная науку нехитрую твердо, Что тролль не гнушается мясом людским, Ганс так заорал, что пещерные своды Едва не потрескались прямо над ним. О тварях подобных наслышан был с детства, И дернуть хотел уже что было сил, Но что-то его удержало от бегства И страх любопытству опять уступил. На морде мохнатой тем временем лихо Открылся сочащийся гноем зрачок. Клык выполз из пасти и стало так тихо, Что Ганс слышал треск огонька над свечой. Но пот пробежал по натруженной шее, Когда обитатель пещеры сказал: ""Ну, что? Раз нашел, так давай поскорее. Такого, как ты, я давно ожидал."" ""Ну, что не достанешь свою аркебузу? Иль нож ради случая долго точил?"" И вздох приподнял волосатое пузо, Ответом пещерника Ганс огорчил: ""Простите, пожалуйста, я не охотник. И не собирался я вас убивать! Я угольщик скромный, хороший работник. Хотел под мостом сильный дождь переждать."" Заклацали зубы в жестоком ознобе, Вовсю скрежетали большие клыки. У тролля бурчало, ворчало в утробе. ""Прошу, человек, помереть помоги..."" Наш Ганс из пещеры умчался стрелою. Коняга лениво щипала траву. ""Чего не приснится подчас с перепою. Клянусь, боле капельки в рот не возьму."" Уже выезжая к разбитому мосту, Он клячу свою вдруг слегка осадил. ""А вдруг, не привиделось. Дело непросто... Была не была..."" - и назад своротил. Гремела гроза. Темнота наступала. В пещере трещал озорной костерок. Бутылка вина на камнях возлежала, Над пламенем грелся с водой котелок. Тролль кутался в мягкую ткань одеяла, И мирно сопел, наслаждаясь теплом. Ел хлеб осторожно, подчеркнуто мало, Зажмурив глаза и глотая с трудом. На диво мохнатое Ганс любовался. Все бабкины сказки ожили пред ним. А тролль из запасов его угощался. И вскоре в пещере запахло спиртным... ""Ответь мне, хозяин, а как получилось, Что племя твое под мостами живет? От Бога, от церкви оно притаилось? Проклятье ли древнее троллей грызет?"" И взгляд полыхнул демонической силой, И тролль моментально жевать перестал. Пещера представилась Гансу могилой, Жалея о сказанном, угольщик встал. Но гнев мимолетный отшельник оставил. Костер пламенел, словно желтый топаз. ""От истины ты недалек, славный парень. Твою доброту мой оплатит рассказ. Не буду я лгать и не буду я хвастать, Что мы самый древний и мудрый народ. Мы все передохли и люди у власти, И точку на этом поставим. Так вот... Считай, что тебе повезло, человече. Я, старый пропойца, последний в роду. Я смерти хотел, ты явился на встречу, Я снова у времени на поводу... Отшельник зевнул, растянулся на камне, И телом своим пол пещеры объял, Залив себе в глотку последние капли, Мечтательно всхлипнул и зло прорычал: Мосты... Под мостами мы, тролли, гнездимся. Семейства заводим, рожаем детей. Горюем, охотимся, спим, веселимся И мзду за проезд собираем с людей. Латаем и чиним, лелеем и холим, И потом и кровью мосты бережем. В строениях этих смысл жизни у тролля. Нам мост для спокойной кончины нужон... О да, срок страданий нам длинный отпущен, И муки рождения в ад нас ведут. А мост - это путь прямо в райские кущи, Поэтому тролли мосты берегут. Жизнь, друг, это мост меж рожденьем и смертью, У вас нет преграды на этом пути. Для нас же судьба стала каторжной плетью, Мы строим мост жизни, чтоб в смерть перейти. Все самые яркие звезды на небе - То души драконов, ушедших давно. Ты крестишься? Правильно. Бог нынче в гневе... А я ведь язычник. Мне верить грешно. Мы - твари простые, как дикие звери. Вожди и шаманы - вот наши умы. Живем потихоньку, царапая двери Своей безграничной и тесной тюрьмы... Давно присмотрел я удобное место. Три года над сложным строением пыхтел. Деревья таскал из баронского леса, И, сидя спокойно, ждать смерти хотел... Я с детства запомнил ее час прихода. Готовился, мост до ума доводил, Чтоб в темную ночь октября сего года Наш бог по нему меня в рай проводил... -Постой, погоди! Ганс был в страшном смятеньи. А что если в срок не построить моста? У тролля на морде ворочались тени. Он тихо сказал: ""Что тогда? Пустота..."" И угольщик славный тревожно воскликнул: ""Всем, чем я смогу, я тебе помогу! Да нет, черт возьми - он запальчиво крикнул - Я в помощь всех лучших друзей позову! -Но как получилось, что мост твой сломался? И что, друг отшельник, с ним произошло? Тролль долго молчал: ""Человек постарался. На днях здесь огромное войско прошло. Везли много пушек, тащили обозы. В то время в лесу я оленя стерег. Сломали мой мост от погони угрозы, А я ничего и поделать не смог... Пытался поднять я тяжелые балки, И так надорвался, что слег, захирел. Осталось на все мне полмесяца жалких... Эй, угольщик! Что-то ты брат побледнел! Окутала бледность чумазый лик Ганса. Его била крупная, сочная дрожь: ""Ах, герцог жестокий! И к нам ты добрался. И нашему краю веревочку вьешь... Не войско, а сброд душегубов, мерзавцев! О, милая Эльза, невеста моя! Ох, если ее кто-то тронет хоть пальцем... Хозяин, прости, уезжать должен я"". Насмешливо-грустно тролль взором окинул Нежданного гостя и молча кивнул. ""Я скоро вернусь!"" - Ганс пещернику крикнул, ""Конечно вернешься..."" - тот тяжко вздохнул. Ганс мчался, лицом Люциферу подобный, А дождь, словно плетью, нещадно хлестал. И сверху бурчал голос грома утробный Во мгле вид деревни родной возникал. И всполохи пламени ночь разъедали, Горели амбары, горели дома. И люди на улицах тяжко рыдали, Стояла нетронутой только корчма. -Эй, дедушка Мартин, в чем дело, где наши? Давно ль герцог Альба бесчинствует тут? -Дружочек, мужчины все взяты под стражу! Баб в корчму согнали. Разбойники пьют! Заплакал старик от бессилья и горя: ""Повесили старосту Яна они! Спалили наш город и двинулись вскоре, Оставив лишь горстку своей солдатни..."" Бедняк зашагал к злополучной таверне, Откуда шел ор полупьяных рейтар. Он шел по сожженной врагами деревне, Надеясь пока, что не все потерял... Ландскнехты, рейтары и пели и пили, Поили и щупали женщин чужих. Ублюдки вовсю веселились, кутили, Ганс взором невесту искал среди них. ""Постой-ка красотка, ну сядь же со мною. Не бойся меня!"" - ухмыльнулся солдат. Бесстыжей рукою схватил молодую, Пригожую девушку. Дернул назад. Облапив за талию Эльзу, насильно К себе на колени ее усадил. ""Люблю я таких, молодых и красивых! Давненько я с женщиной вместе не пил! Пойдем-ка со мною наверх, дорогая!"" -Милсдарь офицер, у меня есть жених! -Ну, он не обидится, я полагаю... В конюшне тепло, ароматно у них! Ты что ж это, ведьма, царапаться хочешь? Смотри, солдатне на потеху отдам! Он дал Эльзе пару тяжелых пощечин: ""Пошли, а иначе пойдешь по рукам!"" Рейтар свирепел и выказывал норов, И вдруг услыхал похотливый солдат: ""Еще только слово, и я тебе, боров Язык оторву и воткну в жирный зад!"" На харе багровой росло изумленье. Из ножен рейтар свой палаш потащил. ""Убью!"" - крикнул он, сбросив Эльзу с коленей, Но тут же в лицо кулаком получил. Еще и еще наносил Ганс удары, Лицо превращая в кровавый салат, Жестоко избил он мерзавца рейтара, И на пол заблеванный рухнул солдат. Взяв девушку за руку, Ганс оглянулся, И к выходу бросилась пара бегом. ""Держи их!"" - раздалось. Ум пьяных очнулся, От рева весь дом заходил ходуном... Кобыла бежала, из сил выбивалась, Хлыстом звонко щелкал взволнованный Ганс. А девушка рядом к плечу прижималась: ""Они догоняют! Спаси, Боже нас!"" Со свистом и с гиканьем мчалась погоня, Отряд конных всадников их настигал. ""Не бойся, пичужка."" - Ганс девушку обнял, А сам же подумал: ""Кобылу загнал..."" Со страхом увидел знакомое поле, Знакомую реку и мост впереди. ""Навряд ли проскочим. Не мост - просто горе. Но брод далеко. Нет другого пути."" ""Держись!"" - прокричал он невесте - бедняжке, Повозка, как птица, влетела на вал. И мост заскрипел под колесами тяжко, И Ганс хрип знакомый тотчас услыхал: ""Не бойся, езжай! Я опору поставил! Надеюсь, что выдержит"". Ганс закричал: ""Спасибо, отшельник!"" - и лошадь направил, И место опасное вмиг перемчал. ""Чей голос то был?"" - вдруг спросила невеста, Со страхом взглянув на лицо жениха. ""Живет тут отшельник один интересный... Лошадка, гони, коли жизнь дорога!"" Постой, погоди, Ганс! Ох, Господи, Боже! И в ужасе Эльза смотрела назад. И Ганс с изумленьем взглянул туда тоже - Послышались крики несчастных солдат. Мост рушился вниз, под собой погребая Истошно вопящих людей и коней. И рев страшный слышался, не умолкая, Рычанию сопутствовал скрежет когтей. Предсмертные вопли рассвет оглашали, Отчаянный крик захлебнулся водой. Доспехи тяжелые плавать мешали, Солдаты, как камни, ко дну шли гурьбой. Не веря в удачу, Ганс ближе подъехал, На месте моста был огромный провал. ""Дружище отшельник, да что ж ты наделал. Ведь ты же бессмертие свое поломал..."" С надеждой он долго стоял у обрыва. Над лесом клубился кровавый рассвет. Не выжил никто. ""Друг мохнатый, спасибо... Я выполню свой, тебе данный обет!"" Спустя пару дней закипела работа. Визг пил заглушал громкий стук топоров, И добрые лица блестели от пота, И каждый хоть чем-то помочь был готов. Никто не роптал, все работали молча, Раз Ганс попросил, надо выполнить в срок. Трудились и днем, и холодною ночью, Домой возвращались, не чувствуя ног. Неделя прошла, ночь звенела прохладой. Смолистой сосны крепкий запах стоял, И Ганс, одиноко махая кувалдой, Последнюю сваю в песок забивал. И сильным ударом он точку поставил, С любовью и гордостью мост оглядел. И плечи усталые вздохом расправил, И к дому уже продвигаться хотел, Как вдруг закружилась листва на дороге, Мурашками холод под кожу проник, И словно бы чьи-то незримые ноги Прошлись мимо Ганса. И всюду возник Белесый туман. Словно мягкая вата, Окутал он путь через новенький мост. И вдруг две фигуры, больших и косматых, Возникли в вечернем мерцании звезд. И тени прошли без единого слова, А Ганс улыбался и плакал навзрыд. Нет зрелища тягостней плача мужского. ""Дружище, ступай. Путь на небо открыт..."" В дорожную грязь рухнул Ганс на колени, И путников взором немым проводил. И мост перешли две косматые тени, И угольщик понял, что он победил. И с той стороны, где кончается Время, И царствует Вечности дивный закон, Встречать брата вышло все древнее племя, Но тролль повернулся назад. И потом Глубокий поклон человеку отвесил И руку к могучей груди приложил. И Ганс в тот момент всю судьбу свою взвесил, И понял: ""О да, не напрасно я жил."" В глазах защипало, в груди защемило, Стоял на коленях седой человек. И молча смотрел, как кружился уныло В том страшном году первый выпавший снег. (с) Данила Резак (декабрь 2002 - март 2003 года.)