Спасибо тебе, Господи, что сроду
Не ставил я на что-нибудь одно.
Я часто шел на дно, хлебая воду,
Но ты предусмотрел двойное дно.
Все точки я растягивал до круга,
Друзей и муз затаскивал в семью.
Предаст и друг, изменит и подруга —
Я спал с пятью, водился с восемью.
Но не было ни власти и ни страсти,
Которым я предался бы вполне,
И вечных правд зияющие пасти
Грозят кому другому, но не мне.
О двойственность! О адский дар поэта —
За тем и этим видеть правоту
И, опасаясь, что изменит эта,
Любить и ту, и ту, и ту, и ту!
Непостоянства общего заложник,
Я сомневался даже во врагах.
Нельзя иметь единственных! Треножник
Не просто так стоит на трех ногах.
И я работал на пяти работах,
Отпугивая призрак нищеты,
Удерживаясь на своих оплотах,
Как бич, перегоняющий плоты.
Пусть я не знал блаженного слиянья,
Сплошного растворения, — зато
Не ведал и зудящего зиянья
Величиной с великое ничто.
Я человек зазора, промежутка,
Двух выходов, двух истин, двух планет…
Поэтому мне даже думать жутко,
Что я умру, и тут страховки нет.
За все мои лады и переливы,
За два моих лица в одном лице —
О Господи, ужель альтернативы
Ты для меня не припасешь в конце?
Не может быть! За черною завесой,
За изгородью домыслов и правд,
Я вижу не безвыходный, безлесый,
Бесплодный и бессмысленный ландшафт, —
Но мокрый сад, высокие ступени,
Многооконный дом на берегу
И ту любовь, которую в измене
Вовеки заподозрить не смогу.
1994
