И я думаю, да, я думаю - это была неправда
тёмных женщин с прогорклыми ртами
и старческим запахом,
они шаркали рядом, гвоздИки роняли под ноги нам,
и следили, чтоб мы не смеялись, когда картавил
гладкий поп, и устал, и кивнул мужикам: «закапывай»;
так и есть, нас надули тогда ещё - с рисовой кашей
на поминках подсунули скорбь,
мол, изюм в ней вкусен,
мы теперь сомневаемся в каждом диагнозе, носим
за плечами тяжёлый узел, но это не скарб, а горб,
от него ломит рёбра и рвётся наружу кашель;
нет, послушай, я знаю средство - мы станем петь -
если траур наденут отцы
и пойдут с венками,
навсегдашние дети не в ноты споют о маме,
отпуская по тихой реке то сосну, то цинк,
то корзинки из гибкой лозы, не желая впредь
пригибаться от страха и в землю врастать позвонками.
