Пойдем погуляем по Сретенке.
Московский классический вид.
Денек мутноватый и серенький.
Плюс восемь. Немного дождит.
Мы в час, несомненно, уложимся.
Опаздывать нам не с руки.
От влажного ветра поежимся.
Поднимем воротники.
Прикроем огниво ладонями
и втянем трахеями дым.
В беседе знакомых затронем мы
и прошлое разбередим…
Троллейбус проносится с грохотом.
Лубянка узка, как капкан.
И вывески с дьявольским хохотом
нелепый танцуют канкан.
Под ними стирают исподнее
прозрачные стекла витрин.
На площади стало свободнее.
Покурим. Поговорим.
Темнеет… Прогалины талые
уныло хрустят под ногой.
Какие-то стали усталые
с тобою мы, мой дорогой.
Какие-то мысли натужные
теснятся в моей голове
о том, что мы стали ненужные
друг другу. Ты — мне, я — тебе.
Мы оба остались приятными.
И все же — попробуй понять —
словами простыми и внятными
мне мыслей твоих не обнять.
Машины свистят, как эриннии.
Над нами гудят провода.
Но где параллельные линии,
какими мы были тогда?
Давно не актеры, а зрители,
сегодня мы вдруг узнаем,
что годы нас так намагнитили,
что тесно нам стало вдвоем.
Что рельсы расходятся дугами.
И, скомкано бросив «пока»,
сегодня простимся друг с другом мы
на месяц, на год, на века.
И будем с нелепейшим мужеством
рассеянность изображать,
чтоб с метафизическим ужасом
все это потом осознать.
