Кожаная перчатка, хранящая теплоту
маленькой кисти. Раструб, скрывающий наготу
маленьких пальцев. И ненавидящий собственную немоту!
(Как же ей рассказать, как на краю дивана,
хозяйка ее, волнуясь, — то снимала, то надевала.
А когда чужие пальцы хозяйке легли на бедро,
перчатка заизлучала собственное тепло.)
Руку жадно обвив, словно плоское жало,
перчатка впивалась в ладонь, она ей принадлежала
каждою порой. А ночью, расставшись с рукою,
хранила в ночи ее запах с волнением и тоскою.
Утром рука не вернулась. Рассвет заляпал
раму желтушным светом. Перчатка упала на пол.
Нелепая, как медуза, выброшенная на сушу,
или как плоть, по ошибке пережившая душу.
