Мужик в треухе

Как-то совершенно неожиданно в четыре утра загудело. Стас, проснувшись от всепроникающих звуков сирены, сидел на койке, почесывая правое ухо. Обычно о неожиданной тревоге знали, как минимум, за неделю. А тут черт те что, то ли тревога, то ли сирену перемкнуло где? В соседней комнате зазвонил телефон. Там жил новый начальник штаба полка в ожидании освобождения квартиры, которую пока занимал старый, переводящийся на запад начальник штаба.

Вот когда Стас порадовался хорошей звукопроницаемости стен в общежитии. А то обычно они с Зойкой, как мышата, и все равно Шамиль, прапорщик, живущий в комнате справа от выхода, по утрам залихватски подмигивал ему.

Начальник штаба громко говорил в трубку:

– Экстренный сбор? Какой сбор? Кто объявил тревогу? Хорошо, иду-иду.

Тут и до Стаса дошло, что надо быстренько, не дожидаясь посыльных, собираться и бежать к дежурному по части. Когда он с тревожным чемоданчиком выбежал на улицу, в морозной темени уже маячили силуэты посыльных, бегущих ему навстречу с карточками оповещения в руках. Он бежал к дежурному по части, чтобы получить пистолет и нестись дальше, на стоянку самолетов полка. Но, когда он забежал в казарму, дорогу в дежурку преградил крепыш с автоматом:

– Вам туда, – он повел стволом в сторону ленинской комнаты.

– Как, туда? Мне пистолет…

– Нет-нет. Сегодня туда.

Не говоря лишних слов, Стас направился в ленинскую комнату, надеясь там найти ответ на вопросы: Что это за неожиданная тревога? Откуда в их морских частях взялся этот крепыш с автоматом и в зеленой камуфляжке? И почему, он, Стас, так покорно выполнил команду крепыша?

В ленинской комнате уже собралось человек десять офицеров, которые тоже задавали друг другу такие же, как у Стаса, вопросы. Самое удивительное, что и здесь на входе стоял такой же крепыш в камуфляже и с автоматом.

Офицеры прибывали и прибывали. Скоро в ленкомнате стало тесно, а командование не появлялось, и прояснить ситуацию было некому.

– Пока командира нет, пошли, что ли, покурим, – предложил штурман второй эскадрильи и направился к двери.

Но путь ему преградил тот же крепыш:

– Выходить нельзя! Всем оставаться на месте – отчеканил он.

– Да ты знаешь с кем ты, сопляк, говоришь, – глядя в юное лицо автоматчика, заорал потрепанный жизнью майор.

Вместо ответа парень приподнял ствол повыше голов повернувшихся на скандал офицеров и дал очередь по потолку и стенам ленкомнаты. От самых что ни на есть, реальных пуль пострадали портреты членов политбюро. Больше всего досталось портрету К.У. Черненко, который с удивлением взирал на происходящее.

– Лежать! Все на пол! – юношеским фальцетом закричал автоматчик и дал еще одну очередь. Портрет К.У. Черненко первым полетел на пол.

Туда же, на пол, попробовали упасть и набившиеся в ленкомнату летчики. Из-за тесноты это им не удалось. Сели на корточки и стали ждать дальнейших распоряжений.

Вскоре в сопровождении лейтенанта, тоже одетого в камуфляжную форму, появился командир полка. Он был без шапки и в расстегнутой шинели. Вид у него был злой и обескураженный.

– Выходим и строимся поэскадрильно в казарме. Там все объясню.

На построении стало ясно, что тревога самая настоящая и после построения надлежит бежать на аэродром и готовиться к вылету. Заминка и инцидент в ленинской комнате произошли из-за того, что в данных учениях им подыграла рота морской пехоты. Подъехал крытый Газ-66. Из него на асфальт попрыгали человек десять матросов в сопровождении тех же морпехов. Одного матроса, связанного по рукам и ногам бережно, сняли с машины и поставили вертикально. Один из морских пехотинцев, что-то ласково сказал связанному, а затем, достав финку, ловко перерезал путы.

Вперед вышел капитан. Он, как и его команда, был одет в камуфляжный комбинезон.

– Товарищи летчики! – громко обратился он к недоумевающему полку. – Нам поручили подыграть вам в проведении летно-тактического учения вашего полка. Должен огорчить вас. Мы сняли всех часовых гарнизона. Вот они перед вами. Связанный матрос, кавказской национальности, единственный, кто оказал яростное сопротивление. Пришлось его нейтрализовать. На самолетах вы увидите надписи, сделанные мелом – МП – морская пехота. Это означает, что они условно выведены из строя. Такие же буквы на технике обеспечения. Мы свой первый этап выполнили. Командование и посредники позже оценят наши и ваши действия. С этого момента учения продолжаются. Дружеский вам совет. Так как сюрпризы еще не окончились, будьте бдительны и внимательны. Удачного вам завершения учений!

Капитан и его вооруженные крепыши исчезли так быстро и незаметно, что Стас и сказать не мог, были ли они на самом деле или ему привиделось все. Заговорил командир полка.

– Готовимся к вылету в варианте «М». Цели и маршруты будут доведены каждому отряду перед вылетом. Все на аэродром. Летные экипажи участвуют в подвеске оружия. В общем, как учили. Запуск и выруливание в режиме радиомолчания. Одна зеленая ракета и в эфире – «Давление на аэродроме» – запуск. «Курс взлета» – разрешение на выруливание. Две зеленых ракеты и «Скорость ветра» – взлет. По самолетам!

На двух присланных базой автобусах уехать всему полку невозможно. Поэтому Стас и пытаться не стал втиснуться в них, а сразу же влился в уходящую в темноту вереницу людей и зашагал на аэродром.

Путь был неблизкий. Более четырех километров. И это неся в одной руке тревожный чемоданчик, а в другой штурманский портфель с притороченной к нему кислородной маской и шлемофоном, тесно уложенными в одну сумочку от кислородной маски. Мерно похлопывал по бедру противогаз. Полученный в спешке пистолет неловко упирался стволом в ребра из своей кирзовой кобуры, вшитой вместо левого кармана.

Ближайшее будущее не сулило приятных перспектив. В учебном корпусе на аэродроме надо было получить два увесистых тома Регламентов и Перечней радиотехнических средств, а также Сборник действующих аэродромов. Кроме того, в пэдээске, помещение парашютно-десантной службы, следовало получить сумку со спасательным жилетом и индивидуальную аварийно-спасательную радиостанцию «Комар» с батареями питания. Этот «Комар» вместе с батареей весил не менее трех килограммов, и весомо дополнял поклажу, состоящую из портфеля, трех сумок и чемодана. Стас собирался покинуть пэдээску, когда туда с выпученными глазами ворвался начхим полка.

– Стойте! Стойте! – закричал он. – Всем получить химкоплекты и быть готовыми, по сигналу надеть их… как учили.

Стас чуть не зарыдал. Тащить на себе обычное снаряжение оставшиеся два километра было нелегко, а тут еще химкомплект: прорезиненный плащ, комбинезон-бахилы и прорезиненные перчатки – еще три-четыре килограмма. Парашюты, слава Богу, повезли на специальной машине ПДС.

Почти без сил подходя к самолету, который стоял в лесной зоне на самой дальней стоянке, он услышал нарастающий вой. Вой и свист доносились откуда-то сверху. Подняв голову, он увидел, как точно на него пикируют два истребителя. Истребители целились в Стасов самолет. Вышли они из пике на высоте не более пятидесяти метров, и сразу же перешли в отвесное кабрирование. Сделав небольшой, но очень крутой вираж, они, как на гигантских качелях, опять устремились к самолетной стоянке.

Стас, насколько ему позволял неподъемный багаж, припустил к самолету. Согласно инструкции, следовало подтащить стремянку, забраться наверх фюзеляжа, зарядить верхнюю пушечную установку и приступить к отражению налета истребителей.

Он подтащил стремянку к крылу, а когда залез на него, истребители уже исчезли. Очевидно, они, как и морпехи, выполнили свою задачу и «уничтожили», уже «выведенные из строя» морскими пехотинцами, самолеты.

Стас дождался техника по вооружению. Вдвоем они, наконец, зарядили пушки. Он спустился вниз, перетащил свой рыцарский багаж на рабочее место и побежал помогать техникам, готовить самолет к вылету. Там ему делать особенно было нечего. Заправку самолета топливом, заливку масла в бак, зарядку КПЖ жидким кислородом и накачку пневмосистем техники выполнили без него. Ему оставалось дождаться, когда вспомогательные части привезут крылатые ракеты и принять участие в их подвеске и проверке.

Планируемый вылет в варианте «М» предусматривал установку на ракетах ядерных боеголовок, что было связано с дополнительными хлопотами с их подогревом и оформлением пропусков к самолету, возле которого он и так стоял.

Когда подвезли две огромные заостренные спереди зеленые сигары с крошечными треугольными крылышками, возле самолета появился неряшливо одетый мужчина в треухе. В самом затрапезном треухе, который только можно себе представить. Даже левое ухо у его шапки было задрано вверх.

Он встал в десяти метрах от самолета и с большим вниманием присматривался и прислушивался к происходящему. Стас, вместе с техниками приступил к подвеске ракет, а мужик подошел поближе.

– А что это, славяне, вы делаете?

– Не видишь, что ли, – словоохотливо отозвался техник, старший группы вооружения, руководивший подвеской, – мы ракеты подвешиваем.

– Вот эти зеленые крокодилы – ракеты? – изумился владелец треуха.

– Самые что ни на есть настоящие, – заверил его старший расчета. – Семерочка, КР-7. Дальность пуска – 450 километров, боеголовки – 150 килотонн каждая. А? Каково?

– Да, – восхитился незнакомец, − но по каким целям ее применяют, и преодолеет ли она ПВО?

– Тут ты, парень, можешь быть спокоен. Только смотри − никому, это совсекретные данные…

– Да вы чо! Я – могила! – с готовностью заверил техников мужик.

– Смотри у нас! Так вот дальность пуска этой ракеты – 450 километров, после отцепки она делает просадку, а потом набирает высоту 28 километров. А? Каково? И проходит над всеми зонами поражения ракет класса «земля-воздух». А потом в «мертвой воронке» пикирует на корабль противника. И скорость у нее, знаешь какая?

– Какая?

– Пять Махов!

– Да ты что! Не может быть! Пять эм! Вот это да!

– Крест на пузе! А ты, парень, кто таков и что тут делаешь? – вдруг стал подозрительным и проницательным грамотный техник.

– Я-то? Да я так, устроиться к вам на работу хочу. Это ведь 523-й полк?

– Куда там! Это 323-й мрап, а соседний – 324-й.

– Это где командиром полковник Мальцев?

– Опять ты пальцем в жо…, в желтое колечко попал. Наш командир полковник Семендяев Андрей Викторович, а в 324-м мрапе…

– А что такое мрап?

– Эх, парень, сразу видно, что ты из деревни, – гордо подбоченясь, произнес вооружейник. – Мрап – это морской ракетоносный авиаполк.

– У нас тут целая дивизия стоит, – вмешался второй техник, – 234-я мракад называется – морская ракетоносная краснознаменная авиадивизия. Понял? В ней два полка – 323 и 324-й мрап. Понял? Но смотри – никому. Это данные – он оглянулся по сторонам и понизил голос, – это данные совсекретные.

– Да вы чо!? Да я ни в жизнь… кстати, а где у вас штаб расположен?

– Вон смотри, автобус стоит. Он сейчас в столовую поедет. От столовки возьмешь правее и прямо в штаб попадешь.

– Спасибо, мужики! Так я, того, побежал?

– Да уж беги-беги, – первый техник задумчиво посмотрел вслед бегущему к автобусу владельцу треуха, – шляются тут всякие. То ему расскажи, это покажи…

А мужик в треухе сел в автобус, где ему рассказали, сколько сейчас в дивизии самолетов и где находится база крылатых ракет. Когда проезжали мимо большого бетонного, засыпанного толстым слоем земли, ангара, на котором, в целях маскировки, росли елочки, ему пояснили, что в этом ангаре находится самолет Ту-16К16-26 с постоянно подвешенными двумя ракетами в ядерном варианте, такие, как он на стоянке видел. Это на случай внезапной ядерной войны. Только дураки его строили. Ту-16 туда влезает, а вот Ту-22, на которые дивизия скоро будет переходить и у которых киль выше, туда не поместится.

Мужик в треухе выразил сомнение, что дивизия будет переучиваться на Ту-22. Но его все в автобусе переубедили, и даже назвали точные сроки перехода на новую авиатехнику.

Вскоре мужика в треухе можно было видеть в штабе полка. Никто не спросил у него пропуск, и он слонялся из кабинета в кабинет, прислушиваясь к разговорам офицеров, и иногда встревал в них, сам являя слишком глубокое, для своего деревенского вида, знание предмета разговора.

В кабинете начальника штаба полка он нахально уселся на стул, невзирая на то, что тут было полно офицеров, и они обсуждали схему нанесения удара, расстеленную на большом столе. Наконец начальник штаба, жгучий брюнет, обратил внимание, что у него в кабинете находится кто-то посторонний.

– Ви что-то хотели, товарищ? – с мягким кавказским акцентом спросил он у развалившегося на стуле посетителя.

– Да я хочу у вас в ТЭЧи работать. Можно к вам устроиться?

– Канешна можно, дорогой. Нам нужни гражданские специалисти. А то наши прапорщики…а! – он с досадой взмахнул рукой. – Дай мне сюда твои дакументи. Что там у тебя? Паспорт? Давай паспорт. Как твоя фамилия?

– Козлов, – с готовностью ответил мужик и, наконец, снял свой треух.

– А почему в паспорте написано: Баранов?

– А! Это ошибка.

– Какой дурак тебе этот паспорт видавал? Я первый раз вижу, в паспорте фотографию в шапке. И наклеена фотка криво.

– Да у нас в сельсовете и в чалме могут фотку вклеить. В клубе, где фотографию делали, не топили, и фотограф разрешил шапку не снимать.

– А что, паспорт тебе в сельсовете видали?

– Ну да. А где же еще?

– А я думал, что паспорта в райотделе милиции видают…

– Ха! Это когда было, сейчас в сельсовете.

– В общем, слюшай сюда. У нас сейчас учения идут. Скоро командующий сюда прилетит, заслушивать нас будет. Мне сейчас некогда. Пойди по коридору направо, там будет кабинет заместителя командира по инженерно-авиационной службе. Пойдешь к нему, он тебя примет на работу и оформит, как положено. А мне некогда сейчас, дорогой.

На этом мужик в треухе свой поход по штабу закончил.

А потом командующий вызывал к себе командира полка и его начальника штаба. Прилетели они из Владивостока серьезные и угрюмые. И вскоре собрали полк и рассказали все, что выведал у наших офицеров мужик в треухе, сотрудник особого отдела флота. В полку началась великая эпопея борьбы за бдительность. Каждый гражданский, попадавший в полк, подвергался перекрестному допросу и просматривался, чуть ли не на рентгене. Два года мы поражали всех своей высочайшей бдительностью. А на третий год Стас увидел, как мужчине в драповом пальто и розовой вязаной шапочке что-то увлеченно рассказывают два офицера, а он согласно кивает головой и поддакивает.

Александр Шипицын (с)