* * *

Когда мне говорят,

что я выражаюсь, как сапожник,

я не спорю. Только уточняю,

что не как сапожник,

а как правнучка сапожника,

потому что мой прадед

был мастером по изготовлению обуви.

Он жил на хуторе

и тачал сапоги белогвардейцам.

Но однажды пришли красные.

Первым делом они расстреляли белых офицеров.

А потом поставили к стенке всех,

кто помогал антисоветскому движению.

По шершавой побелке

ползали жуки-пожарники.

Несколько хуторских мужиков

следили за ними глазами

и, может быть, думали:

вот последнее, что я вижу.

И тогда вступила в игру великая сила –

человеческое любопытство.

Красноармеец опустил винтовку

и, прихлопнув на рукаве жирного слепня,

решил спросить у крестьян,

кто они и чем занимаются.

– Звати мене Кузьма. Я чеботарь, – сказал мой прадед.

– Так ты сапо-ожник! – обрадовался красный

и стал шептаться с товарищами. –

А сапоги со скрипом стачать сумеешь?

– Можно и со скрыпом.

Секрет скрипа –

в подложенном под пятку

куске бересты.

Подмастерью эту хитрость

доверяли только спустя десять лет обучения –

куда именно подложить, в какой момент, какого размера.

Так и я, выбрав профессию,

связанную с литературой и языком,

знаю, какие именно слова нужны

и в какой момент.

А лексикон сапожника – часть инструментария.

Ведь мастер должен одинаково хорошо

владеть всеми средствами,

даже если они

могут понадобиться всего один раз.

Даже если они

могут не понадобиться никогда.