Алатырь

Кто знает, не снилось ли это ему?

Воздвиженье было, когда никому

нельзя оказаться в лесу – под ногами

трещала земля, как надломленный сук,

и гады лизали таинственный камень,

и камни другие росли, как бамбук.

И он просыпался. Но змеи спешили,

как только что снилось, одна за другой,

деревья тяжелыми ветками били,

держали его и мерещились – или

и то, что он жил и что все они жили,

казалось по стеклам бегущей водой?

И ныли суставы от мысли одной.

Но сердце голодное вдоволь накормит,

кто дальше пойдет в допотопную тьму,

и камень увидит, и ляжет у корня,

и счастье конца прикоснется к нему.

– Когда мне душа, как случайный прохожий,

кивнет и уходит под ливнем – смотри:

прекрасна земля Твоя, Господи Боже,

но лучше я выйду и буду внутри,

и буду, как дождь, и останусь надеждой

проснуться под звуки другого дождя,

и снова лежать, и расти над одеждой,

и спать бесконечно, и спать уходя…

Ненастная полночь в лесу бушевала,

и все, что хотело, сходило на нет,

стонала земля, и душа тосковала,

и камень кусками раскидывал свет…

И спать бесконечно, и спать уходя,

и спать, приближаясь к чудесному камню,

и спать, прикасаясь живыми руками

к живому сиянью ночного дождя!