Я окунул в краску игрушечного пуделя.
Пластмассовый белый пудель сразу стал чёрным.
Это была чёрная краска, целое ведро.
Поспорил с ребятами, что смогу окунуть.
А игрушки были для малышей из группы продлённого дня.
И этот пудель тоже.
И вот – окунул, выиграл спор.
Потом пришла пожилая учительница, которая вела группу продлённого дня.
Пришла, увидела белого пуделя в чёрной краске.
Схватилась за сердце и тихо спрашивает:
Кто это сделал?»
Приятели мои промолчали, и я тоже.
Страшно стало.
А учительница держится за сердце и тихо так, чересчур как-то даже спокойно продолжает:
Спросят ведь с меня.
Каждая игрушка на счету.
А тут такая порча».
Но я всё-таки не признался.
И ребята меня тогда не выдали.
Они выдали меня потом.
Через месяц.
Когда только-только стала утихать загадочная история с перекрашиванием пуделя.
Пожилая учительница подошла ко мне в коридоре на перемене и говорит:
- Пойдем побеседуем.
Я жутко перепугался, потому что сразу всё понял.
И мы пошли беседовать.
Дошли до конца коридора.
- Зачем ты окунул собаку в краску? – негромко спросила она.
- Не знаю, - дрожа, буркнул я.
- А почему не признался?
- Не знаю.
- А всё-таки?
- Ну… я… сначала как… а потом…и…вот.
- Но ты понимаешь, как подвел меня? – говорит, и смотрит совсем не зло, а, наоборот, довольно сочувственно.
- Понимаю…
- Больше так не будешь?
- Не буду…
- Ладно.
Иди.
И я пошёл в класс.
На ватных ногах.
Надо же, ей из-за меня влетело, а она меня совсем не наказала!
Даже не отругала.
Почти.
Добрая какая женщина.
Хоть и учительница.
А недавно прочел в газете, что её не стало.
Я её сразу вспомнил, увидев фотографию.
Столько лет прошло, а вспомнил.
Хотя ни до, ни после того случая с покрашенным пуделем мы с ней никогда не разговаривали.
Только встречались иногда в школьном коридоре.
В газете было много всякого важного про неё написано.
Что заслуженный учитель.
Что подростком пережила ленинградскую блокаду.
Репрессирована.
Реабилитирована.
Осталась работать на севере.
Почти полвека отдала школе.
Сперва на поселке.
Потом в городе.
Воспитала сотни прекрасных учеников.
Теперь они по всему миру с большой любовью о ней вспоминают.
Много соболезнований.
Дата и место прощания.
И вот уже неделя прошла, а всё у меня эта учительница из головы не идёт.
И пудель тот бело-чёрный.
И спор наш с пацанами дурацкий.
И как она меня простила.
А я даже не знал, как её звали.
Только в газете и прочёл.
Савельева Анна Кондратьевна.
