Жил один богач, и был у него единственный сын.
Захотел богач взять в жены своему сыну дочь падишаха.
— Я отдам свою дочь тому, — сказал падишах, — кто выучится у дэва его искусству.
Тогда повел богач своего сына к дэву учиться его искусству.
Пришел он и сказал:
— Салам алейким,
Салям алейким» (от араб. «ас-салам алайкум» — «мир вам») туркменская форма приветствия.] дэв-ага.
— Валейким эссалам
Валейким эсселам» (от араб. «ва алайкум ас-салам» — «и вам мир») — ответ на приветствие.] отвечал дэв. — Хорошо, что ты приветствовал меня, как велит бог, а иначе я бы тебя разорвал и съел.
Как твое здоровье?
Расскажи, какие новости?
— Я привел своего сына учиться у тебя искусству, — сказал богач.
А у дэва был огромный сундук.
Вот дэв и говорит богачу:
— Я посажу твоего сына в этот сундук, и пусть он просидит в нем сорок дней.
Если умрет — будет мой, не умрет — твой.
— Ладно, — согласился богач, оставил сына в том сундуке и ушел.
А у дэва была дочь, и была она еще искуснее отца.
Вот однажды, когда дэв ушел на охоту, его дочь выпустила юношу из сундука, разожгла огонь, накормила-напоила юношу, а потом спросила:
— Понял?
— Нет, не понял, — отвечал он.
Тогда девушка снова запихнула его в сундук и сказала:
— Сиди там.
Назавтра, когда отец девушки снова ушел на охоту, она опять выпустила юношу.
Потом разожгла огонь, накормила-напоила юношу и спросила:
— Понял?
— Нет, не понял, — снова отвечал юноша.
Тогда девушка опять посадила юношу в сундук, сказав:
— Сиди там.
На следующий день, когда отец ушел на охоту, она снова выпустила юношу из сундука, разожгла огонь, накормила-напоила юношу и спросила:
— Понял?
Тут юноша ответил:
— Понял.
— Ну раз понял, садись в сундук снова, — сказала девушка, запихнула его в сундук и заперла крышку.
Так до самого последнего дня девушка каждый день ненадолго выпускала юношу из сундука и кормила его, а на сороковой день, как обычно, выпустив и накормив юношу, она дала ему гроздь винограда и сказала:
— Завтра придет твой отец.
И вот когда мой отец-дэв навострит зубы съесть тебя и спросит, как же это ты выжил, ты отдай ему виноград и скажи:
Каждый день ко мне сверху падал вот такой виноград, я его и ел».
Сорок дней истекли, пришли отец юноши и отец девушки — дэв.
Открыл дэв сундук и хотел было съесть юношу, но пригляделся, а тот, оказывается, жив.
— Чем же ты питался? — в гневе спросил дэв.
Тогда юноша отвечал:
— Каждый день ко мне сверху падала вот такая гроздь винограда, я его и ел.
А этот сегодняшний виноград я сохранил, чтобы показать вам.
Юноша показал виноград дэву, и тот отпустил его с отцом.
Вот доехали они до одного места, и тут юноша отстал, будто бы облегчиться.
А сам превратился в барана и догнал отца.
Тот хотел было поймать барана, но не сумел.
Тогда юноша снова превратился в человека и вернулся к отцу.
Проехали они еще немного, юноша опять отстал и превратился в коня.
Отец опять попытался поймать коня, но не смог.
Тогда юноша снова превратился в человека.
Проехали они степь, юноша опять отстал, превратился в ревущего верблюда-самца и погнался за отцом.
Тот бросился бежать и прыгнул в яму.
Тогда юноша снова превратился в человека, присел на корточках у отверстия ямы и спросил:
— Отец, что ты делаешь в этой яме?
— Я жду тебя.
— Если ты меня ждешь, то не лучше ли вылезть наружу?
Зачем тебе эта яма, похоже, ты чего-то испугался?
И отец, ни о чем не догадываясь, рассказал:
— Сынок, когда ты отстал в первый раз, меня догнал баран.
Это был не просто баран, а очень хороший баран, и как я ни старался его поймать, он не дался.
Я очень сожалел о нем.
Когда ты отстал во второй раз, меня догнал конь.
Его я тоже пытался поймать, но и это мне не удалось.
О коне я тоже очень сожалел.
А когда ты отстал в последний раз, меня догнал ревущий верблюд-самец и чуть не убил.
Вот я и спрятался сюда.
— Отец, ведь это все был я, — сказал юноша. — Этому искусству я обучился у дэва.
Завтра я превращусь в барана, а ты отведи меня на базар и продай.
Только меньше чем за сто рублей не отдавай, а веревку на моей шее развяжи сам и забери с собой.
На следующий день отец отвел юношу на базар, продал за сто рублей, а веревку унес с собой.
Вывели юношу-барана на базарную площадь для боя с другими баранами.
После трех-четырех боев этот баран убежал, а человек, купивший его, в растерянности остался ни с чем.
Возвратился сын к отцу и сказал:
— Завтра я стану прекрасным конем.
Отведи меня на базар и продай не меньше чем за сто туманов.
А мою узду и недоуздок забери с собой.
Назавтра отец повел его на базар, продал за сто туманов, а узду и недоуздок забрал с собой.
Посадили на этого коня какого-то юношу и пустили вскачь.
Конь немного проскакал, а потом сбросил с себя всадника и снова превратился в человека.
Пришел сын к отцу и сказал:
— Завтра я стану верблюдом-самцом.
Ты отведи меня на базар и продай, только меньше чем за сто туманов не отдавай.
Когда отец повел юношу на базар продавать, навстречу им попался прежний дэв.
Завидев его, верблюд-самец тотчас превратился в старого облезлого верблюда.
Дэв привел этого верблюда домой и собрался его убить.
А дочь дэва спрятала нож.
Тогда дэв закричал:
— Эй, дочка, принеси нож!
Девушка заметалась, притворяясь, что ищет нож, и ответила:
— Отец, я не могу найти его.
— Ну, ладно, иди сюда, постереги верблюда, я поищу сам, — сказал дэв.
Дочь стала стеречь верблюда, и как только отец вошел в дом, она тотчас развязала веревку, продетую в ноздри верблюда, и отпустила его.
Когда верблюд был уже далеко, она крикнула:
— Отец, верблюд отвязался.
Дэв выбежал глянуть, а вдали только черное пятнышко мелькает.
Погнался дэв за верблюдом и стал его нагонять.
Тогда юноша превратился в птицу, полетел и сел на голову падишаху.
Дэв пришел к падишаху и сказал:
— Отдам мне эту птицу.
— Нет, — отвечал падишах, — эту птицу, которая по божьей воле села мне на голову, я тебе не отдам.
Так дэв и ушел ни с чем.
А птица слетела с головы падишаха и превратилась в юношу.
Тут юноша и говорит:
— Падишах, ты сказал:
Я отдам свою дочь тому, кто выучится у дэва его искусству».
Отдавай теперь свою дочь мне, если ты вообще будешь отдавать ее замуж.
Тогда падишах ответил:
— Я отдам свою дочь тому, кто расскажет сорок небылиц.
— Ну что ж, попробуем, — проговорил юноша и стал рассказывать:
— В то время когда моих родителей еще не было, когда я у своей матери еще не родился, у моих дядьёв была кобыла.
Я ее пас.
Однажды прихожу, а кобыла ожеребилась.
Я поставил перед собой жеребенка, сел верхом на кобылу, но она меня не удержала.
Поставил я перед собой кобылу, сел верхом на жеребенка и ускакал на нем.
Когда я родился у моей матери, я был единственный.
Мы постепенно умирали, и нас стало трое: один был слепой, другой безрукий, третий совершенно голый.
Однажды мы втроем отправились на охоту.
Под невыросшей полынью мы заметили неродившегося зайца.
Слепой увидел его, безрукий убил, а тот, который был голым, положил его к себе в подол, и мы вернулись.
Мяса получилось шестьдесят батманов, сала вышло семьдесят батманов.
Нашли мы в одном месте котел, в другом месте — половину котла.
Положили зайца в целый котел — не поместился, положили в половину котла — не поместился, тогда положил я шестьдесят батманов мяса себе в рот и проглотил разом, а остальным ничего не досталось.
Семьдесят батманов сала я взял, чтобы смазать сапоги.
Этого сала мне только на один сапог хватило, а на другой не хватило.
Положил я сапоги у своего изголовья и лег спать.
Среди ночи слышу шум и грохот.
Встаю и вижу: два моих сапога дерутся.
Дал я пощечину смазанному сапогу, дал оплеуху несмазанному сапогу и улегся спать.
Наутро встал — а несмазанный сапог обиделся и убежал.
Влез я на один холм, влез на другой холм — ничего не увидел.
Моя бедная бабушка дала мне иголку без ушка, я воткнул ее в землю, влез на перекладину и увидел — на другом конце земли мой сапог сеет.
Подошел я к нему, а он разрезал и дал мне огромный арбуз.
Из него получилось море.
По нему мой нож пошел и я сам пошел.
А там лежит волосок, а внутри него — палан…
Тут падишах, прерывая юношу, воскликнул:
— Да ведь ты рассказываешь сплошные небылицы!
— Раз это небылицы, то отдавай свою дочь, падишах! — сказал юноша.
Взял он девушку и ушел.
