Красота ее вновь в постоянстве,
Эйдос плоти в могиле, не труп.
Шлют живые возлюбленной стансы,
Чей ответ на доске так же скуп.
Душе больно томиться в тьме гроба,
Тяжел, хладен скалистый уступ.
Стихнет пленницы вечная злоба,
Воскрешенье сулит декаданс,
Новый век, что влюблен в смерти ропот.
Ее встретит родное убранство,
Век убийца и час душегуб.
Света губ вновь звенит ассонансом,
Увлекая на дно, в мрака глубь.
