Пошёл однажды мальчик в лес по грибы.
В самую глушь забрался и вдруг услышал: кричит кто-то, плачет, помощи просит.
Побежал мальчик в ту сторону, а там болото глубокое, трясина бездонная.
Бьётся в трясине старушонка, вот-вот совсем увязнет.
Мальчик быстро хворосту на кочки набросал, палку выломал, подобрался по настилу к старухе поближе и палку ей подаёт.
Старуха ухватилась за палку, да так крепко, что чуть мальчика за собой в трясину не утянула.
Пареньку в ту пору как раз пятнадцать лет сравнялось, ещё в полную силу не вошёл, но и слабеньким не был.
Кое-как удержался и старуху выволок.
Выбрались они на сушу.
Тут мальчик разглядел, кого спас, и страшно ему стало.
Глаза у старухи глубоко запали, рот ввалился, седые волосы космами висят, а сама худая-прехудая, одни кости да кожа.
— Ну, спасибо тебе, — сказала старуха скрипучим голосом. — Если б не ты, сидеть бы мне в этом болоте тридцать три года, как один денёк.
Удивился мальчик, но промолчал.
Старуха дальше говорит:
— А за это время страшное бедствие на земле бы настало.
Звали бы меня люди, призывали бы, как великую милость…
— Кто же ты такая? — спросил мальчик.
— Смерть я, — ответила старуха. — И зло я, и благо.
Умирают осенью листья, на землю падают, а по весне новые листья и цветы распускаются.
Всему живому свой срок приходит, старое молодому место уступает.
Таков закон, и никто его изменить не может.
А ты не бойся меня.
Иди со мной, открою тебе тайны всякой болезни, всякой хвори.
— Не могу, меня мать ждёт, — говорит мальчик.
Усмехнулась Смерть и пошла по дороге.
И мальчик за ней пошёл.
Сами ноги его несут, против воли переступают.
Привела Смерть мальчика в пещеру, где сама жила.
И пробыл он у неё три долгих года.
Многому обучила его Смерть.
Узнал он, какие болезни на свете бывают и как их распознавать.
Всякие целебные травы ему старуха в лесу и на лугах показала.
Узнал он, что калган-корень копают по осени, когда трава пожухнет, или весной, пока почки не проклюнулись.
Научился из того корня настой делать, что от живота помогает, мази, чтоб ожоги лечить.
Собирал и сушил лиловые соцветия душистого чабреца — эта трава красноту в горле гасит, унимает злой кашель.
Белая ветреница — от зубной боли, вероника, что в дубраве синим цветом цветёт, — от лома в костях да от укуса змеи.
А в отваре смолевки-хлопушки слабеньких детей купают, и вырастают они сильные и здоровые.
Всего и не перечтёшь, что за три года узнал.
Однажды сказала ему старуха Смерть:
— Сегодня ровно три года, как ты меня из болота вытащил.
Отпускаю тебя.
Постиг ты науку людей исцелять, но даже самый искусный лекарь не угадает наперед — поможет ли лечение, умрёт больной или выздоровеет.
Так вот тебе мой подарок — ты это всегда знать будешь.
Увидишь меня у ног недужного — лечи его.
А стану я в изголовье — значит, ничто занемогшего не спасёт.
Теперь иди куда хочешь, делай что можешь.
Молодой лекарь, ни минуты не медля, к матери поспешил.
Все долгие годы он по ней тосковал, за неё тревожился.
И недаром.
Выплакала она по пропавшему сыну глаза, почернела вся, исхудала.
А под конец совсем слегла.
Вошёл он в родную лачугу и сразу увидел — умирает мать и Смерть у неё в головах стоит.
Горько заплакал юноша, сказал себе:
— Нет, не отдам её.
В нужде и горе мать всю жизнь прожила.
Пусть её бедное сердце хоть немного порадуется.
Взял да и переложил мать толовой в другую сторону.
Старуха Смерть погрозила ему костлявым пальцем:
— Что ты делаешь, неразумный!
Не для того я тебя учила, чтобы ты мне,
Смерти, наперекор шёл.
— Но ведь это же моя мать! — воскликнул юноша.
Покачала Смерть головой и исчезла.
А мать от радости, что сын вернулся, скоро поправилась, и зажили они счастливо вдвоём.
Начал молодой лекарь людей лечить.
Многих исцелил от злой хвори.
Узнали люди, что зорок его глаз и твёрдо слово: если взялся врачевать — значит, вылечит.
А откажется от больного—значит, судьба тому умереть и никакой другой лекарь не спасёт беднягу.
Лечил он богатых и бедных и платы никакой не назначал — кто сколько даст, тем и доволен.
Слава о лекаре разнеслась по всему краю.
И вот как-то позвали его к больной вдове.
Пришёл он в нищую лачугу и увидел измученную женщину.
Лежит она на полу, на соломенной подстилке, вокруг неё малые ребятишки копошатся, плачут, голодные, а в изголовье стоит его наставница Смерть.
Переполнилось его сердце жалостью к несчастным детям, что должны осиротеть, и сказал он Смерти:
— Уйди отсюда!..
— Не могу, — сказала Смерть.
— Прошу тебя, сжалься над детьми!
— Нет во мне ни злобы, ни жалости, — ответила Смерть. — Я делаю то, что должна.
— Ну, так и я сделаю, что должен! — воскликнул лекарь и переложил умирающую ногами к Смерти.
Смерть затряслась от гнева.
— Горе тебе!
Дважды ты меня ослушался.
Повернулась и ушла.
А лекарь напоил вдову целебным снадобьем, принёс в дом еды, детям одежду купил и денег оставил.
Миновал год, и великое бедствие постигло страну.
Могущественный враг напал на родину лекаря, жёг, грабил и убивал всех на своём пути.
Под его натиском не устояли войска, и сам король бежал неведомо куда.
И тогда храбрец из простых солдат поднял народ на защиту родного края.
Собрал разбитое войско, призвал к оружию всех, кто мог его держать в руках, и двинул на врага.
В жестокой сече враг был потеснён, но отважный предводитель получил тяжёлую рану, и ряды защитников дрогнули.
К вечеру утихло сражение.
Только двое бродили по полю боя в ночном сумраке — лекарь и Смерть.
Когда старуха стояла в головах раненого, лекарь проходил мимо, хоть и рвалось его сердце от горести.
Помогал лишь тем, у кого Смерть останавливалась в ногах.
И вот подошли они к предводителю, что лежал окровавленный и недвижимый, сжимая иззубренный меч.
Лекарь склонился над ним и услышал, что сердце ещё слабо бьётся в груди.
А когда поднял глаза, увидел, что Смерть безмолвно стоит у головы воина.
— Но если он умрёт, — воскликнул лекарь, — погибнет моя родина.
Будь что будет! — И переложил раненого.
Отступила Смерть на шаг и сказала:
— Сделал ты по-своему, в третий раз преступил запрет.
Этот будет жив.
А ты иди за мной, я открою тебе последнюю тайну.
Привела его Смерть в ту самую пещеру, где он три года с нею прожил.
Ударила в стену — и раздвинулись скалы.
Там тянулся каменный коридор с бесконечными рядами горящих плошек.
— Смотри, — сказала Смерть, — в каждом светильнике горит огонь чьей-нибудь жизни. — И повела его в глубь коридора.
Остановились они перед четырьмя светильниками.
В трёх масла было вдоволь и фитили горели ровным ясным пламенем.
А в четвёртой плошке уже не было масла, и синий огонёк еле бился на почти сухом фитильке.
— Вот твоя плошка, — сказала Смерть. — А рядом горят жизни тех, кого ты у меня отнял.
Но ты меня спас когда-то, и теперь я спасу тебя.
Перелей масло из их светильников в свой, и ты будешь жить долго и счастливо.
Подумал лекарь и так ответил Смерти:
— Не могу я отнять жизнь у своей матери.
Не могу осиротить маленьких детей вдовы.
Не вправе лишить свой родной край защиты.
Я не послушаюсь твоего совета!..
В тот же миг вспыхнул в последний раз огонёк в его плошке и погас.
И лекарь упал мёртвым.
Смерть пожала плечами и побрела вершить свои дела на земле.
