Я спустился бы с неба, но не за тобой, Annette. Там, за взглядом моим, сияет последний свет, но тебе не дано увидеть его. Изыди. Кличешь демоном, всё продолжая за то ненавидеть, что сказал наконец-то правду свою в лицо. Ты из тех, кто на людях держится молодцом, а в сети покрывает матом мои чертоги. Ну и сволочи эти, должно быть, слепые боги, для которых ты жертвуешь всем, что для счастья свято. Ты в низине, бездумная, где не растут ни мята, ни одолень-трава, ни шалфей, ни клевер, и дороги отсюда нет на восток и север, а на юг или запад ты смотришь с презреньем жалким. Дорогая, когда-то мне нравились наши салки, и меня пробирало хохотом до кости, правда, мне никогда не хотелось тебя спасти. Это ты всё тянула на землю чужие крылья.
Но бывает на свете другая – родная – быль. Я расставлял в стороне от неё золотые сети, но попалась она, и, казалось, под силу греть ей невесомое новое в хрупких её ладонях. Если считать за лошадь, то я – её добрый конюх, если же я – хозяин, она – полосатый кот. Книжный бережный ангел танцует в душе гавот.
Посмотри на неё, Annette, не отводи глаза – вот такой позволяю звать приходить назад, вот такую прощаю вновь и пишу стихи, ведь она не считает на пальцах мои грехи, не сажает в обитель чужих для меня богов, не щадит никого из первейших моих врагов. Я её выбираю всегда из любых историй, в ней одной нахожу я бескрайнее жизни море, и неведомо мне, почему она всё же со мной...
Я спустился бы с неба только за ней одной.
