Я стояла глядя в темные воды так же, как и сто лет назад. Из открытого зева выплескивалась струями вода и обливала меня. Пришла навстречу к себе.
Туда где оставила. Больше столетия так прожить тяжелая задача. Непосильная ноша.
Преступница.
Осуждена, но не побеждена.
Иногда ночами в тюрьме тесной телесной оболочки, я рыдала о самой себе.
Смутно помнить, но не знать.
Помнить звук разбившейся новогодней игрушки. Дзиньк.
Помнить звук смеха ребенка. Трель.
Ребенок. У меня был ребенок. Кареглазый мальчик.
Я подбежала к краю и закричала:
— Верни!
— Вернись! — глухим утробным голосом ответила вода.
Я открыла глаза оттого, что кто-то настойчиво тряс меня за воротник платья и бил по щекам.
— Сейчас ты смотришь мне в глаза и говоришь куда дела ребенка — мужчина в форме Отступника достал моношокер памяти и прислонил мне к виску.
Я молчала. Во рту появился привкус стальных конфет из детства.
Мужчина включил моношокер. Перед глазами заплясали карусели из зайчиков, мишек и лошадок. Мой кареглазый мальчик всегда выбирал лошадку.
Я почти перестала дышать, карусель слилась в сплошной вой. Вдохнув через невыносимую боль глоток паузы, изогнулась и толкнула Отступника.
Он не ожидал нападения и поскользнувшись, упал в воду. Подползла ближе к нему.
— А теперь ты скажи, где наш сын?
— Вернитесь! — врач пытался вывести меня из лабиринта.
Я повернула налево в следущий коридор и провалилась. Очнулась и пошла на свет. В конце коридора лежал дракон, но чем ближе я к нему подходила, тем меньше он напоминал дракона. Из хвоста лилась вода.
Пасть стремительно превращалась в водоворот. Он широко открыл темные воды и выплюнул мне в руки тельце младенца.
Мертвого.
Я кричала, но никто меня не слышал.
Смерть наступила 31 октября 2020 в 23:59 — голоса звучали, как сквозь слой ваты.
Водоворот надвинулся и поглотил меня в воронку.
