Глава 3.
Четверо суток пролетело незаметно, спиртные напитки и деньги быстро закончились. Последние копейки собирали на сигареты.
Поезд уже колесил по Иркутской области.
Прапорщик привел себя в порядок, чего и потребовал от остальных новобранцев, чтобы не осталась и намёков на буйный сабантуй, который длился трое суток.
Сергей лежал, Наташа сидела рядом, она взяла гитару и ручку. Возле струн написала свой адрес.
— Зачем гитару мараешь? Не проще на бумаге написать?
– с ухмылкой спросил Сергей.
— Бумажку ты потеряешь или выбросишь, а это на века,
– шутливо ответила она.
На горизонте виднелся город Черемхово. Особенно были видны искусственные горы, огромные, глубокие котлованы, внутри которых работала тяжёлая техника и огромные машины марки «БелАЗ».
Сергей пристально смотрел в их сторону, спросил:
— Наташа, а что там золото добывают?
— Да нет, это добыча каменного угля открытым способом. Мой папа там работает, ездит на огромном тракторе.
— А мне казалось, что уголь только в шахтах добывают? Я в кино видел, как Стаханов отбойным молотком план перевыполнял.
— Это в кино, но здесь всё проще, залежи пластов угля находятся на глубине до ста метров, тем более это дешёвый и безопасный способ добывать уголь.
Поезд прибыл на станцию города Черемхово. Сергей и Наташа вышли на перрон. Сергей обнял Наташу.
У девушки из глаз потекли слёзы, она прижалась к Сергею вплотную, смотря ему в глаза, произнесла:
— Серёжа, пиши мне, пожалуйста, я буду очень ждать твоих писем, и спасибо тебе большое за всё.
— Глупенькая, я обязательно буду тебе писать, а компотик был чудесный. У тебя губы красивые, не надо их больше красить ярко-красной помадой, – вытирая ей слезы, в ответ сказал он.
— Поезд трогается, прощайтесь скорей, – крикнула проводница.
Наташа из сумки достала листок отдала его Сергею. Нежно поцеловав его в губы, произнесла:
— В вагоне прочитаешь, это что-то вроде любовной записки.
Сергей поднялся по ступенькам, послав Наташе воздушный поцелуй, крикнул:
— Наташа, ты чудо!!!
Поезд тронулся, медленно набирая ход, всё дальше и дальше удаляясь от перрона станции Черемхово. Сергей стоял у открытой двери.
— Всё, Ромео, дай дверь закрыть, – положив ему руку на плечо, пробормотала проводница.
Сергей вошёл в купе Наташи забрать свою гитару, Снежана и Арина пили чай с ребятами.
— Всё твоя тёлка вышла, а мы с ребятами в Усолье едем! Шанцев увидеться у нас больше, – издевательски произнесла Арина.
Сергей, молча, ушёл в своё купе, сел на боковую полку, где спал прапорщик, положил гитару на свою полку, с безразличием посмотрел в окно, развернул листок, который ему дала девушка и начал читать.
«Я сейчас не способна думать о своей душе. Она валяется,
где-то на дне… Я ее не трогаю, пусть отдохнет...
Ей пришлось нелегко, я перед ней виновата. А потом я её
очищу, но потом... Конечно, она уже никогда не будет такой, как раньше. Но я постараюсь придать ей достойный вид, настолько насколько это будет возможно...
Выходит, что ты просто временно мной пользовался...
Знаешь, тела мне совсем не жалко, оно быстро забудет... Жалко душу, она очень страдала, терзалась, рвалась за тобой... Она хотела к твоей душе, она почувствовала родство...
Жалко, что ты никогда не прислушиваешься к своей душе...
Ты не разговариваешь с ней... А она у тебя так хочет любви... Настолько сильно, насколько твой разум этому препятствует... Когда ты спишь, твой разум отключается и душа шепчет, душа кричит... душа плачет... Но ты не слышишь - не хочешь слышать... Ты был в моей жизни и ушел... И я ушла… в никуда...
Не знаю, стоило ли вообще это все писать, просто надо кому-то высказаться. Да и я хочу все-таки быть с тобой откровенной, чтоб ты знал мои истинные чувства. Это не игра. А может, ты это никогда и не прочитаешь. Не могу понять ни тебя, ни себя. С самого начала не так все было. Ты боялся, я чувствовала это, я и тоже не могла полностью открыться. Боялись друг друга.
Теперь понимаю, что во многом была не права, что не так нужно было поступить в том или другом случае. Не поняла вовремя, что у тебя тогда что-то происходило в душе. А ведь на самом деле, я хотела в этой жизни сейчас. Наверное, большего счастья мне и не нужно. Ты стал для меня настолько большой частью жизни, я пыталась полностью измениться, быть другой, как-то подстроиться под тебя. Мне сейчас очень тяжело, я чувствую, что теряю что-то невосполнимое, главное в своей жизни. Знаю, что уже никогда так не буду ни к кому относиться, как к тебе. Никого не буду любить. Хотя до встречи с тобой я хотела быть только свободной, была какой-то мужененавистницей. И в первый раз в жизни я прогибаюсь, я не хочу отпускать это.
Но, наверное, для меня это гораздо серьезнее, чем какие-то амбиции. Я тебя никогда не забуду. Ты будешь вечно в моей душе и сердце.
Нежно целую. Наташа.
На веки твоя».»
Сергей аккуратно свернул листок, положил его в свой китель.
Город оставался позади, поезд ускорял свой ход.
Внезапно им овладела тоска, было желание бросить всё и бегом по шпалам обратно в Москву.
Взял гитару, начал наигрывать мелодию. Но вдруг увидел возле струн адрес, который написала Наташа. Тяжело вздохнув, положил гитару.
Через некоторое время из купе проводницы Гали вышел прапор, спросил:
— Серёга, всё пучком?
— Всё в порядке. Я настоящий подонок. Поддался на минутные слабости и совсем забыл про свою Лизу.
Я даже не подонок, а просто тварь, – произнёс он в ответ.
— Не бери в голову, это естественно, за два года ты ещё много раз будешь чувствовать себя подонкам. Плюнь и забудь - это жизнь, – усмехнувшись, сказал в ответ прапор.
— Когда я уходил в армию, моя девушка клялась, божилась, что будет ждать, – начал прапорщик свой рассказ.
— Мы с ней дружили с пелёнок, а вот итог. Я - в армию,
она - замуж, сука! Извини эмоции, – добавил прапорщик.
Их беседу прервала проводница Галя, посмотрев на прапорщика, сказала ему:
— Серёжа, я отойду минут на тридцать в другой вагон, посмотри.
— Хорошо, Галчонок, иди не волнуйся, всё будет на высшем уровне.
Сергей смотрел в окно, восхищался природой и огромными бесконечными полями, которые были все зелёные, словно изумруды.
— Красивые здесь места, – произнёс прапор.
— Здесь моя родина, я родился в этих местах, мой папа начинал свою военную карьеру здесь, потом его перевели служить в Москву, а затем он попал в Афганистан, – тяжело вздохнув, пробормотал Сергей.
— Я тебя понимаю прекрасно, жизнь наша как бумеранг, как ни кидай, всегда возвращается обратно. Видишь, вдалеке виднеются огромные бочки, нефтебазы,
напротив - железнодорожный переезд, от него нам останется ехать ровно пятнадцать минут.
— Я это уже припоминаю, хоть мне было шесть лет, когда папу перевели в Москву служить.
— Извини, что я тебя заставил вспомнить твоё прошлое.
— Всё нормально, товарищ прапорщик, это судьба, от неё никуда не убежишь.
Поезд сравнялся с огромными бочками и железнодорожным переездом, на котором стояли машины в ожидании открытия проезда. Прапорщик увидел, как в районе нефтебазы полыхнуло зарево, огромный огненный гриб поднялся высоко вверх. Выражение лица у него резко переменилась, он закричал:
— Все на пол!!! Быстро на пол!!!
Столкнув Сергея на пол, сам упал на него сверху. Через секунду донеслась мощная взрывная волна.
Оглушительный звон стёкол, скрежет железа, деревянные полы, перегородки и оконные рамы трещали, словно где-то ломались от ветра сухие деревья. Вагон подняло и отбросило в сторону, создавалось впечатление, что вагон разорвет на несколько частей. Слышались крики пассажиров, падающих вниз с верхних полок. Казалось, что весь этот ужас никогда не закончится.
Сергей лежал на полу, ему было тяжело дышать, большое тело прапорщика лежало на нём сверху.
Когда всё это закончилось, вагон стоял на месте, наклонившись на правый бок, из вагона доносились постоянные крики и стоны.
— Помогите…
— Мне больно…
— Мама…
Прапорщик и Сергей поднялись с полу, то ужаснулись.
В соседнем купе лежала Арина с большим осколком в области груди от оконной рамы. Она была прижата к стене, не подавая признаков жизни. Её светло-голубая блузка была вся в крови.
Окровавленная Снежана лежала рядом, издавая глухие стоны, судорожно дёргая правой рукой.
Тело Беса билось в конвульсии, головы не было. Его голову, словно лезвием бритвы, срезало большим осколком стекла.
В вагоне повсюду лежали окровавленные тела, и были слышны стоны раненых пассажиров.
— Живые есть? – спросил прапор.
— Да, да, есть! Только помогите встать, – сказали ему в ответ.
Прапорщик с Сергеем начали спешно освобождать людей, которые были завалены вещами и матрасами с верхних полок. Следом к ним присоединились уцелевшие пассажиры.
— Двери закрыты, проводницы в вагоне нет! Выбираемся в разбитые окна! Раненых и погибших также подаём в окна! Вопросы есть?! – скомандовал прапорщик.
— Нет! – услышал он в ответ.
Все пассажиры как один начали помогать друг другу, выбираться из вагона, они поднимали с полу раненых и погибших.
— Где Леший, Упырь и Вурдалак? В вагоне их нет? – спросил у Сергея Гнедой.
— Не знаю! Возможно, они в тамбуре.
— Мы здесь! Откопайте нас! Мы засыпаны вещами с Упырём, – крикнул в ответ Вурдалак.
Сергей с Гнедым откопали парней, картина была ужасающая: у Вурдалака рука была вся в крови, кисть руки была вывернута в обратную сторону. Упырь лежал на животе в большой луже крови, Сергей повернул его на спину, у него из горла торчал осколок от разбитой бутылки.
У двери, в туалет, согнувшись калачиком, лежал Леший, его лихорадочно трясло.
— Живой? – спросил у него прапор.
Он, испуганно посмотрев на прапора, дрожащим голосом произнёс:
— Я жить хочу, там война. Война там.
Когда никого в вагоне не осталось, они ещё раз осмотрели вагон, Сергей с прапорщиком выбрались из вагона и ужаснулись.
Поняв, что случилось что-то страшное, Сергей спросил:
— Товарищ прапорщик это война?!
— Не знаю, потом разберёмся! Хватай простыни, бегом тушить людей!!!
Сергей побежал в сторону семнадцатого вагона. Дверь у вагона была вырвана с корнем. Сам вагон развернуло на 90 градусов.
Он заскочил в вагон, повсюду лежали окровавленные мертвые тела. Поднял с полу несколько шерстяных одеял и направился к выходу.
— Помоги мне, я не чувствую своих ног, помоги, – едва был слышен женский голос.
Сергей увидел в середине вагона женские руки, положил одеяла, подошёл к женщине, которая звала на помощь.
На полу у третьего купе лежала женщина, ноги были в крови, рядом лежал небольшой деревянный ящик. Он её взял на руки, понёс к выходу, по ходу прихватив одеяло. Вынес женщину из вагона, положил её на землю.
Он посмотрел в сторону посёлка, то пришёл в ужас.
Как гигантские свечи, горели деревья, деревянные дома, которые стояли рядом с нефтебазой. Горящая жидкость из искорёженных огромных бочек текла вниз по посёлку огненной рекой. Охватывая один дом за другим, они как спички, вспыхивали друг за другом. Небо было затянуто густым черным дымом.
Языки пламени поднимались далеко в небо. Искореженные, охваченные огнём вагоны стояли вдоль насыпи. Несколько вагонов были завалины на бок.
Грузовые и легковые машины, которые стояли на железнодорожном переезде, были отброшены на несколько метров в сторону, перевёрнуты, охвачены огнём.
Деревянная будка диспетчера железнодорожного переезда от взрывной волны разлетелась на мелкие части. От неё остался лишь один фундамент.
Слышны были нечеловеческие крики людей, охваченных огнём.
— Помогите, я горю!!!
— Где моя дочь!!!
— Сынок!!!
— Мама!!!
— Паша, где мой сын Паша!!!
Люди выбирались из искореженных горящих вагонов, бежали в разные стороны. Они, как живые факелы, метались из стороны в сторону, падали на землю, катаясь по ней, чтобы затушить на себе горящую одежду. Прапорщики и другие пассажиры подбегали, тушили их.
— Ты что стоишь, как истукан, давай одеяла!!! – крикнул Сергею прапорщик.
Сергей пришёл в себя от этого ужаса. Схватив одеяла, начал тушить людей.
Совместно с другими уцелевшими пассажирами поезда, Сергей с прапорщиком сбивали с людей огонь.
Из горящего вагона выбежала женщина, она металась из стороны в сторону, кричала от боли. Одежда на ней горела, на руках был маленький ребенок, она укрывала ребёнка от огня простынею из поезда.
Сергей кинулся тушить женщину с ребёнком, она упала на землю, плачущий ребёнок выпал из её рук.
Хриплым голосом женщина произнесла:
— Мои дети внутри, пятнадцатый вагон, спаси! Они там, спаси! Они должны жить!
Сергей увидел вагон, на который показала женщина. Верхняя часть крыши вагона была охвачена огнём, сам вагон был сильно деформирован. Не раздумывая ни минуты, Сергей побежал в сторону вагона. Прапорщик побежал за ним, кричал ему в след:
— Стой! Уже поздно, там всё горит!!!
Сергей заскочил в открытую дверь горящего искореженного вагона. В проходе у двери он увидел на полу мальчика, лет семи, который был в бессознательном состоянии. Его светлые волосы местами были в крови.
Сергей взял мальчика на руки, понёс к выходу, но увидел мужчину, который неподалёку стоял у вагона, крикнул ему:
— Примите ребёнка!!!
К вагону подбежал лысоватый мужчина, взял ребёнка на руки, понёс его к остальным пострадавшим.
А Сергей вернулся обратно в горящий вагон, чтобы убедиться, что там не осталось живых. В вагоне было много дыма, дышать было очень тяжело, местами вырывались языки пламени. Сделав несколько вдохов свежего воздуха, Сергей снова исчез внутри вагона. Среди наваленных вещей и мёртвых тел людей в середине вагона он увидел девочку лет десяти. Она пыталась ползти к выходу, тело у неё было всё в крови.
— Мама! Где мама? Мне больно? Мама мне больно?
Мама,– постоянно повторяла она.
Взяв девочку на руки, Сергей подошёл к разбитому окну, увидев прапорщика, крикнул ему:
— Возьмите ребёнка!!!
Прапорщик подбежал к вагону, из которого шел дым и пробивались языки пламени, он принял девочку, сказал Сергею:
— Вылезай! Не дури, вылезай! Погибнешь, всё равно всем не поможешь! Я приказываю тебе, вылезай!
— Вы отнесите ребёнка. Я сейчас ещё посмотрю. Вдруг имеются ещё раненые, – сказал он в ответ.
Прапорщик понёс девочку к остальным пострадавшим.
Сергей, задыхаясь от едкого дыма, огляделся внутри вагона, на полу в вагоне лежали одни мёртвые тела. Из туалета раздавался глухой стук, он подошел, выбил ногой дверь. На унитазе сидела девушка, лицо у неё было всё в крови, она ногой стучала по стенке, тяжело стонала от боли.
Увидев Сергея, девушка произнесла:
— Спаси, спаси.
Сергей взял девушку на руки, понёс к разбитому окну. Он увидел двух парней, которые несли раненого, крикнул им:
— Примите раненую!!!
Положив на землю раненого мужчину, которого они несли, подбежали к окну.
Сергей подал им девушку, сам сделал несколько вздохов свежего воздуха, ещё раз решил осмотреть всё внутри. Он прошёлся по вагону, убедившись, что спасать уже было некого. Задыхаясь от едкого дыма, он подошёл к двери, собрался только выйти из вагона. Внезапно произошёл второй взрыв небольшой мощности. Взрывной волной его вытолкнула и отбросило на несколько метров, он упал на выжженную землю.
Сергей лежал на животе, голова была повёрнута в правую сторону. Глаза у него были приоткрыты, изо рта текла кровь. Он издавал глухие стоны, в области живота и лопатки торчали осколки от деревянной оконной рамы.
Спина и ноги были в крови. Его белая футболка медленно меняла окрас от сочившейся крови. Вдали был слышен вой сирен.
Прапорщик подбежал к Сергею, сел на колени.
— Серёга, держись, не умирай. Помощь на подходе. Ты слышишь, как воют сирены, держись, – сказал он спокойным голосом.
Вскоре начали прибывать пожарные машины, расчёты с ходу приступали к тушению, прилегающих деревянных домов, которые уже давно были охвачены огнём. Другие пожарные расчёты тушили горящие вагоны поезда. Машины скорой помощи одна за одной прибывали и отвозили пострадавших в больницы.
К Сергею подошёл фельдшер, проверил пульс.
— Он выживет? – спросил прапорщик.
— Надеюсь, всё зависит от него.
Сергея положили на носилки, занесли в машину.
Если сверху смотреть на происходящее, то в радиусе трёх километров всё было похоже на огненный ад, всё горело.
Ударной волной с путей было сброшено 18 вагонов, они были очень сильно деформированы.
Некоторые вагоны были завалены на бок. Недалеко от вагонов лежали мёртвые тела людей, накрытые белой простыней.
Прапорщик сидел на выжженной земле, взявшись за голову. Рядом с ним сидели и курили Николай Вершков (Вурдалак), Слава Нестеренко (Леший), Гена Денисов (Гнедой). Недалеко от них лежали накрытой белой простыней Костя Упырёв (Упырь), Саня Березников (Бес), Снежана и Арина….
