Иноверцы

Неизмеримо ниже уровня моря,

Напоминающего миру обо всех именах Венеры,

В огнедышащей пропасти,

Окружённой непроглядной беззвёздной бездной,

Есть другой океан,

Охваченный крепким льдом.

И стоит там дворец,

Тяжёлый от лепнины и пилястр, громоздкий,

Возведённый по всем предписаниям барокко,

Стиля изувеченного, неровного жемчуга, нестойкой позолоты поверх меди и затмевающих ясные взгляды туч белил и пудры.

И пляшут в этом дворце,

Тайно изнывая от однообразия еженощных встреч,

Лживые чудовища, облачённые в маски и парики,

Приписывающие им чужой облик,

Скроенные по всем законам рококо,

Стиля изуродованных наростами и мхом морских раковин, дисгармоничной асимметрии, иллюзорных изломов и тромплёя,

Обманывающих смотрящего,

Представляющих вещи не тем,

Чем они являются,

Облекающих гнилостные больные кости

Сочной на вид, сладостной кожурой.

И вопят, шаткой ложью теша самих себя,

Рабы порока,

Возносящие бокалы с шипящим шампанским:

"Выпьем за нас, восстающих против иноверцев, чьи дикие нравы нам чужды!

Пока мы разливаем по кубкам горящий спирт и опьяняющий сидр,

Они напиваются кровью.

Пока мы носим бархат и меха,

Они вонзают в свои одежды иглы и шипы.

И нет у них даже медалей и лент,

Отличающих плебеев от сливок!

Vexilla regis prodeunt inferni,

А иноверцам - смерть!"

А иноверцы ни разу не спускались во мрак,

Где нет иного времени, кроме унылых сумерек,

Полной грудью вдыхают они ноты всех ветров,

Не проникнутые ни пылью, ни зловонием

Пропасти, размещённой в ядре земли.

А иноверцы вкушают из Чаши и Плоть, и Кровь,

Потому их щёки румяны, а взоры полны жизни, одухотворены и горячи,

И сея Пища даёт им больше,

Чем заманчивые, блестящие кожурой, но полые плоды могли бы дать.

А иноверцы, равные перед друг другом и перед Небом,

Не носят отлитых из меди орденов и отличительных лент,

Отделяющих достойных от недостойных,

Их одежды источают золотые лучи,

Остроконечные и подобные шипам,

Являющиеся лучшей на свете бронёй.

А иноверцы отважны и подсмеиваются над каждым адресованным им из глубин земли недобрым словом.

И иноверцы ничуть не боятся смерти,

Не потому, что они бесстрашны -

Потому, что они бессмертны.