Неизмеримо ниже уровня моря,
Напоминающего миру обо всех именах Венеры,
В огнедышащей пропасти,
Окружённой непроглядной беззвёздной бездной,
Есть другой океан,
Охваченный крепким льдом.
И стоит там дворец,
Тяжёлый от лепнины и пилястр, громоздкий,
Возведённый по всем предписаниям барокко,
Стиля изувеченного, неровного жемчуга, нестойкой позолоты поверх меди и затмевающих ясные взгляды туч белил и пудры.
И пляшут в этом дворце,
Тайно изнывая от однообразия еженощных встреч,
Лживые чудовища, облачённые в маски и парики,
Приписывающие им чужой облик,
Скроенные по всем законам рококо,
Стиля изуродованных наростами и мхом морских раковин, дисгармоничной асимметрии, иллюзорных изломов и тромплёя,
Обманывающих смотрящего,
Представляющих вещи не тем,
Чем они являются,
Облекающих гнилостные больные кости
Сочной на вид, сладостной кожурой.
И вопят, шаткой ложью теша самих себя,
Рабы порока,
Возносящие бокалы с шипящим шампанским:
"Выпьем за нас, восстающих против иноверцев, чьи дикие нравы нам чужды!
Пока мы разливаем по кубкам горящий спирт и опьяняющий сидр,
Они напиваются кровью.
Пока мы носим бархат и меха,
Они вонзают в свои одежды иглы и шипы.
И нет у них даже медалей и лент,
Отличающих плебеев от сливок!
Vexilla regis prodeunt inferni,
А иноверцам - смерть!"
А иноверцы ни разу не спускались во мрак,
Где нет иного времени, кроме унылых сумерек,
Полной грудью вдыхают они ноты всех ветров,
Не проникнутые ни пылью, ни зловонием
Пропасти, размещённой в ядре земли.
А иноверцы вкушают из Чаши и Плоть, и Кровь,
Потому их щёки румяны, а взоры полны жизни, одухотворены и горячи,
И сея Пища даёт им больше,
Чем заманчивые, блестящие кожурой, но полые плоды могли бы дать.
А иноверцы, равные перед друг другом и перед Небом,
Не носят отлитых из меди орденов и отличительных лент,
Отделяющих достойных от недостойных,
Их одежды источают золотые лучи,
Остроконечные и подобные шипам,
Являющиеся лучшей на свете бронёй.
А иноверцы отважны и подсмеиваются над каждым адресованным им из глубин земли недобрым словом.
И иноверцы ничуть не боятся смерти,
Не потому, что они бесстрашны -
Потому, что они бессмертны.
