Неделю дед в палате гор. больницы.
Врачи сказали: "Уповай на бога".
Он пару раз пытался помолиться,
Распятия касаясь золотого.
Его кровать стояла возле двери.
Скрипели грустно ржавые пружины.
А старику хотелось видеть скверик,
И слушать нежный рокот голубиный.
Ему бы хоть немного, хоть чуточек
Той жизни, настоящей, пару крошек.
Он медсестру просил: "Послушай, дочка,
Ты приоткрой, пожалуйста, окошко!"
Она всегда вздыхала равнодушно,
Катетером не попадая в вену.
«Нет, здесь прохладно, и совсем не душно.
Нет, не велят, продует непременно»
Когда старик скончался, было лето,
Невыносимо жаркое от солнца.
И медсестра, поддернув шпингалеты,
Открыла настежь узкие оконца.
И свет омыл обшарпанные стены,
И чистый воздух выгнал запах хлорки.
А за окном так необыкновенно
Переливались изумрудным ёлки.
И где-то громко тявкала собака,
Гоняя табор воробьишек бойких.
А медсестре вдруг захотелось плакать
На краешке осиротевшей койки.
