Потеря

Я твой запах храню на обивке старого кресла.

Вспоминаю глаза, что умели не лгать по утру.

Берегу тепло рук твоих, что покоясь на чреслах,

Воспевали мой лик, не играя в игру.

Я легонько тревожу изгибы твоих фотографий.

И сминаю их жадно, и жадно держу у груди.

Голос твой, обращенный ко мне с миллион эпитафий,

Разрывается бомбой и просит: «Прошу, уходи…».

Я стою, словно нимфа, в уютных древесных объятьях.

Руки нитями тянутся к мёрзлой холодной земле.

Веки мелко дрожат, губы яростно шепчут заклятья.

И могильные плиты мгновенно все тонут в золе.

Облик твой возникает из пепла чужих воплощений.

Губы кривят улыбку, вместо глаз замирает листва.

Я лишь твёрдо стою, ожидаю конца, завершенья,

И молюсь, чтобы сил мне хватило и колдовства.

Руки пыльные тянутся к бёдрам округлым,

Прижимают к земельной груди и ласкают мой взор.

Улыбаюсь игриво, но помню – внутри ты обуглен.

И не выйдет у нас по душам разговор.

Я отчаянно, горько хватаюсь за хлипкие плечи.

Еле слышно дышу, лепечу про любовь не спеша.

А твой голос, как гром: «Ты прекрасна, родная… До встречи!».

Рассыпаешься пеплом, и следом – моя душа.

Опускаются руки. На землю лишь капает соль. 

Я дышу. Я живу. Я все ещё помню улыбки.

Лишь прошу, дай мне рядом побыть. Позволь!

Не могу совершить вновь безумной ошибки.

Ветер в спину толкает, гонит вверх по тропе.

Не проси меня скрыться в алеющем небе закатном.

Я вернусь ещё раз, не к могилам в округе, к тебе,

И придется принять все в размере стократном.