Джинн был женат на злой и сварливой женщине, сущей ведьме — из тех, что называют диджаджо.
Не выдержал он, сбежал от нее.
Бродяга был очень беден, ходил рваный и голодный.
И у него жена оказалась диджаджо.
И вот однажды наполнил он свой калебас водой и ушел.
По дороге ему повстречался джинн.
Оба они присели отдохнуть и завели разговор.
— Откуда идешь?—полюбопытствовал джинн.
— Из дому,— ответил
Жена у меня настоящая диджаджо, вот я и удрал от нее.
— Понятно.
Я тоже удрал от жены,— сказал джинн.— Так что мы с тобой товарищи по несчастью.
Они долго странствовали вместе, пока не добрались до города, обнесенного высокими толстыми стенами.
У ворот джинн замешкался.
— Послушай, друг,—обратился он к
Я знаю, что дочь Ламидо, правителя города, невеста на выданье.
Я заберусь к ней в голову, и никто не сможет изгнать меня оттуда.
Никакими заклятиями.
Только при твоем появлении я выйду из ее головы.
Тебе будут предлагать несметные богатства, власть, но ты не соглашайся.
Скажи, что хочешь на ней жениться и ни на что другое не согласен.
В конце концов она станет твоей женой.
А я женюсь на одной из ее подруг.
Пока ее родители не дадут своего согласия, не смей показываться мне на глаза — убью!
Перепугался бродяга, душа в пятки ушла, но возражать не посмел.
Как джинн сказал, так и сделал.
Едва они вошли в город, он забрался в голову дочери тамошнего правителя.
Начала она бесноваться, срывать с себя одежду.
Сколько лекарей призывали — ни один не смог ее исцелить.
Наконец все отступились.
Тогда-то бродяга и пришел к правителю.
— Я берусь ее излечить,—вызвался
Но при одном условии — что ты отдашь мне ее в жены.
— Хорошо,—согласился отец больной девушки.
Бродяга вошел в хижину, где она лежала, и велел снять с нее цепи, в которые ее заковали.
Затем он побрызгал на нее водой из калебаса и прошептал несколько заклятий.
Джинн тотчас же выскочил из ее головы и вселился в одну из подруг.
Вот так бродяга женился на дочери Ламидо.
Однажды пришел к правителю отец девушки, которой завладел джинн, и принялся упрашивать его:
— Вели своему зятю, чтобы исцелил мою дочь.
Бродяга долго отнекивался, но в конце концов вынужден был согласиться.
— Хорошо,— сказал
Я излечу ее.
Только я сделаю это за городскими стенами.
Девушку вывели за ворота.
Бродяга переоделся в старые лохмотья, взял свой калебас и, подойдя к ней, громко сказал:
— Я тебя не вижу.
Где ты?
А потом вдруг, повернувшись в другую сторону, завопил:
— Ой-ой-ой!
Сюда бегут наши диджаджо.
И моя и твоя!
Пропали мы!
Устрашенный джинн, не оглядываясь, выскочил из головы девушки и пустился наутек, только его и видели.
Удрал и бродяга.
Жаль ему было покидать красивую молодую жену и богатство, но он боялся, как бы джинн не возвратился.
