Гордыня
Тот глаз, что отмечает только форму,
В которой где-то с запятой проблема,
Расфыркавшись под -тся и -ться предлогом,
Излился на поэта, жуткой скверной.
Поэт скукожился, коль был умишкой слаб,
Съел лист с твореньем, протолкнув, чтоб точно, ручкой.
Оставил в закромах сопеть талант,
Поскольку был читатель, злобной сучкой.
А тот, кто в психологии сечёт,
Совсем не сбился вовсе, усмехнулся.
За словом не полезет в рюкзачок,
Учебник русского, к тому и не коснулся…
Не утруждаясь тем, чтоб объяснить,
Чтецу, что тазом неглубоким народился,
Возьмёт с минуты этой, больший прок
Прожив её, как будто вновь влюбился!
Проблема здесь лишь только у того,
Кто дальше формы не способен зрить.
А радость он испытывает в том,
Что телом не способно разозлить.
Но так как мир, не знает совершенства,
То сострадать мы можем лишь тому,
Гордыне кто, вручил в объятья сердце,
Тем не способным став, увидеть красоту.
Лишив себя возможности проникнуть,
На глубину, что прикрывает форма.
Мельчал народ, да так, что страшно видеть,
Волнуясь, в основном, о ценах корма.
Екатерина Каролинская
Other author posts
Притормози!
Давай бросай, в меня свой злостный камень! Инстинкт позволит если, увернусь. Ведь тело- это тот же оригами, В одной позиции усну, в другой проснусь.
Озарение
Всегда тихонько и на цыпочках, Так неожиданно, легко, С издёвкой будто и с улыбочкой, Заходит в голову светло.
Посадки
Травилась грязной мыслью битый час, Ирина мучаясь, как кот перед колбаской. Глядела в будущее нервно, без прикрас, Всё больше с трепетом и стрёмненькой опаской.
Публичные высыпания
Love is резиновой, тянулась вяло речь, У той персоны, что экспромт рожала нудно. Ей удавалось в суть глядеть с трудом, Когда в кормушке щи, то это трудно.
