С могучей страстию в мучительной борьбе
Печалью тайною душа моя томима.
Зачем меня, друзья, зовёте вы к себе?
К чему в свой круг зовёте нелюдима?
Мне будет чужд ваш светлый разговор;
Утех не разделю я младости игривой;
Я буду между вас сидеть потупя взор,
Недвижный, мрачный, молчаливой.
Хотите ль вы, чтоб я в день пирный представлял
Собою скучный день похмелья,
И краски вашего веселья
Своим уныньем оттенял?
Хотите ли вы ту, кого назвать не смею,
С улыбкой шалости при мне именовать,
И лёгкой шуткою своею
Мне сердце сжатое терзать?
Ваш резвый смех, о ветреные други,
Усилит, растравит души моей недуги, —
И тщетно, бурные, вы подадите мне
Фиал с игрою звёзд в мятежной глубине:
На ласку дружескую вашу
Тогда, обиженный, я с злостию взгляну
И сладким нектаром наполненную чашу
От уст иссохших оттолкну!
Я не найду в ней упоенья,
Я жажды пламенной вином не утолю;
Я чувства вечного в себе не оскорблю
Призывом суетным минутного забвенья!
Пируйте же, друзья! — Мне дорог ваш помин,
Но чуждо мне бывалое веселье.
Уйдите от меня! — Пускай в пустынной келье
Останусь я — один! Один!.. Один!.. Мне милый образ блещет,
И струны тайные в груди моей дрожат,
Перо услужливо трепещет,
И строки звучные горят!
