- Давно это было, - говорят старики, попыхивая трубками. - Шибко давно.
Когда мы были совсем маленькие, старики не помнили.
Когда они на охоту не ходили, старики тоже не помнили.
Вот как давно это было.
Есть возле Верхней Гутары Сопи-гора.
Тогда все горы такие были.
На верхушку посмотришь - шею сломать можно!
Есть по речке, по Бирюсе, кедрач невиданный и неслыханный - весь в шишках, как шерсть на звере.
Тогда везде такой кедрач был.
Белку тогда самый умный человек за сто лет никак бы не сосчитал.
Ой много белки было!
А тофалары в те далекие времена жили совсем в другом месте, где не было гор и тайги.
Жили привольно и счастливо, пока на белом свете не появился белый царь.
Он обходился с маленьким народом так же безжалостно и жестоко, как Казыр-река обходится с новичками на своих порогах.
И тофалары не выдержали.
Однажды, накрывшись сверху громадной шкурой ночи, они ушли в горы, где никогда не бывал ни один человек и где деревья падали на землю только от старости.
Они приручили оленей и стали бить зверя, научились ловить рыбу и стрелять белку.
На охоте они пели песни, а по вечерам в юртах рассказывали друг другу сказки.
Песни были про высокие мрачноватые горы и про дремучую тайгу, которую не может согреть солнце, про работяг-оленей и про мох, которым они питаются, про злую зиму и гостеприимное лето - про все, с чем встречались тофалары в жизни, и обо всем этом часто пелось в одной песне, потому что у нее не было конца.
А в сказках если и действовали злые люди, то недолго, и им приходилось плохо, потому что в горах, вздыбившихся на многие сотни километров, очень мало хоженых троп и на них нельзя разминуться добру и злу.
Но недолго продолжалось привольное житье тофа-ларов.
Люди белого царя пришли в горы и отыскали там маленький народ.
Пришлось тофаларам снова платить ясак, тяжелый, как камень на шее утопленника, и бесконечный, как саянская тайга.
Но бежать дальше было уже некуда, и тофалары навсегда остались в Саянах.
