Домой (идём из Ниигаты)

- Смотрите, капитан, как рассердилось море -

свирепый самурай, вчера едва спаслись!

Скажите, капитан, увидим землю вскоре?

- Земля? Рукой подать – два километра. Вниз.

А на обед опять, в тарелках борщ по-флотски,

успей поймать тот край, куда завалит борт,

и веселее нет забавы идиотской,

чем красный по столам пускать борщеворот.

Обычный зимний шторм, идём из Ниигаты,

и скорость два узла - взобраться на волну.

Провал, опять провал, ослеп иллюминатор,

и надо пережить одну, ещё одну …

Падение и взлёт - привычная работа.

Наш сухогруз увяз в плену японских гейш.

С очередной волны врезаемся в ворота

поднявшейся стены и пробиваем брешь.

И разъярённых брызг колючая армада,

вонзается в моё замёрзшее лицо,

я не спешу туда, куда спешить не надо-

на дне и так полно несчастных храбрецов!

Мы терпим и ползём - в аду не видно рая,

когда же это всё нам просто надоест?

Беспомощность свою, я молча презираю

и на груди ищу залитый штормом крест.