Береженого бережет бог-товарищ сержант милиции.
Он не Шерлок, и не пытается. Курит, может быть, «Винстон лайт»,
И ему бы сейчас в плацкарт, в небыль между двумя столицами -
Чай хлебать да в окно глядеть, про земные забыв дела…
Ну а он тут с тобою вынужден: «Документы? Откуда будете?»
Что поделаешь – служба требует! Ходят всякие, а потом –
Терроризм, разбой и прочее; а распитие, как прелюдия.
Заплатили бы сверхурочные! После этого хоть потоп…
Ты стоишь и бубнишь заучено: мол, мосты развели, помилуйте!
Я бы вплавь, но дубак на улице, а летать не велит закон
Тяготения, и поэтому, вот иду-бреду через силу я…
Он стоит, через силу слушает, чуть ссутулившись от погон.
Двадцать лет – вроде срок не маленький, но вот так оглянись – и на тебе:
Два часа до рассвета маяться, на кармане опять голяк...
Метрономом качнулся маятник, жизнь ударила по касательной.
Дай, товарищ, на счастье «Винстона»! Или что тут сейчас смолят.
Сколько строили – не построили, наломали, зато, порядочно
Дров да стен кулаки да головы, лбы чугунные, гой еси!
А пришли к тому, с чего начали. Там забили, сям напортачили.
Бог оффлайн: ему до лампочки; брат-сержант, сохрани-спаси!
Мы с тобой одним миром мазаны ныне, присно во веки вечные
Мятой пачкой легкого «Винстона», ночью Питерской неспроста.
Я плевать хотел с Петропавловки на погоны твои полковничьи –
Мы по-братски с тобой покурим у запрокинутого моста.
Не положено, ну и что с того? Шло б все это к такой-то матери!
Порастет травой, позабудется, кто чего бы ни говорил.
Зажигалки щелчок – останется. Два окурка, рукопожатие,
Над Невой рассветное марево и погасшие фонари.
