Пеньковую петлю намылил кат
и тихому стрельцу надел на шею.
Ещё вдова кричит: «Не виноват!»
и пятеро детей молчат за нею.
Но государя жёсткая рука
права, хотя невинного карает.
Потом Истории короткая строка
жестокость государя оправдает.
Так неужель у правды два лица?
Да, два. И как сей парадокс ни горек —
права вдова казнённого стрельца,
прав, живший после них историк.
1978
