А помнишь, мы клятвы давали
в каком-то вонючем подвале?
Фонариком тускло светили,
три гильзы зажав как святыни,
поднявши багряные флаги
из мятой газетной бумаги…
О чем были клятвы ночные?
О счастье ли вечном России,
о том ли, что храбрыми будем
и славу Отчизне добудем,
сгорев, словно свечи растаяв, –
как Пушкин и как Чаадаев!
Нам снились тачанки и танки…
Любили нас Галки и Таньки.
Сегодня же бродим седые
по нищей угрюмой России.
И нынче смешна, будто кряква,
любая высокая клятва.
Кому это клясться? А в шею
не хочется вам, фарисеи?!
Про честность вопя не вчера ли,
не все золотишко собрали?
Сойду я в подвал по привычке,
со мною – советские спички.
А нынче здесь вовсе не хуже:
валяется даже оружье,
шипят бегемотами трубы,
и спят на них бомжи, как трупы…
Но что это? Входят подростки?
Мерцают у них папироски…
Иль это фонарики тлеют?
О чем они там говорят?
А вдруг они всё разумеют,
высокие клятвы творят?
И слышится мне: – Только кровью…
И кто-то в ответ: – Лишь слезой…
И кто-то всех громче: – Любовью
мы выбор докажем им свой!
И слышу я, как запаленно
они разбежались во мглу.
И вижу я – словно иконы,
там книги мерцают в углу.
Шагнул я со спичкой поближе –
здесь Лермонтов, Пушкин и Блок…
Сказал я себе: так смотри же!
Ты, кажется, не одинок!
2000
