Незрима для глаз, продуваема ветром,
Веками бредет по земле метр за метром.
Заблудшей душе больше нету покоя –
Ей выпала роль внемирского изгоя.
Босыми ногами… Песок и щебенка…
А помнит одно – потеряла ребенка.
Забрали, украли. И жизни лишили,
А душу, как в клетке, внизу заточили.
И к небу она даже взор не поднимет:
Отчаянно ждет, что найдет и обнимет.
Но время – коварная, страшная штука –
Из памяти лица стирает разлука.
В груди пустота заболела и сжалась:
Пускай от нее лишь душа и осталась,
Горячие камни ногами остудит,
Но все же глаза те она не забудет.
Незрима для глаз, равнодушная к небу,
К любви или к злобе, к воде или к хлебу.
В потрепанном, призрачном платье прозрачном,
Отчаявшись, бродит угрюмо и мрачно.
Но вот перед нею – глаза голубые:
До боли знакомы, до боли родные.
В ногах неживых подкосились колени.
И солнце светило, но не было тени.
Малышка так странно смотрела куда-то.
В руке ладонь матери была зажата,
Другая ручонка вперед потянулась
И кажется даже чего-то коснулась.
Не детском лице растянулась улыбка.
"Неужто – нашла?! Невозможна ошибка!
Глаза так похожи. Она меня видит…
Тебя никогда и никто не обидит!"
Но мама, что ручку ребенка держала,
Понять не могла, что же дочь увидала.
А прям перед нею с босыми ногами
Стояла душа, умываясь слезами.
Как знать, может быть отыскала потомка
Того, что когда-то украли, ребенка?
Но эти глаза… Как бездонное море,
Сквозь пропасть веков перекрыли все горе.
Незрима для глаз, кроме этих, что рядом –
Они растопили любовь своим взглядом.
Веками найти не случалось обитель,
Теперь же душа эта – ангел-хранитель.
Филатова Татьяна 22.10.2020
