Дозволь служить тебе, но не задаром,
Как те, что чахнут, насыщаясь паром
Надежд, иль нищенствуют от щедрот
Ласкающих посулами господ.
Не так меня в любовный чин приемли,
Как вносят в королевский титул земли
Для вящей славы, — жалок мертвый звук!
Я предлагаю род таких услуг,
Награда коих в них самих сокрыта.
Что мне без прав — названье фаворита?
Пока я прозябал, еще не знав
Сих мук чистилища, не испытав
Ни ласк твоих, ни клятв с их едкой лжою,
Я мнил: ты сердцем воск и сталь душою.
Вот так цветы, несомые волной,
Притягивает крутень водяной
И, в глубину засасывая, топит;
Так мотылька бездумного торопит
Свеча, дабы спалить в своем огне;
И так предавшиеся сатане
Бывают им же преданы жестоко.
Когда я вижу реку, от истока
Струящуюся в блеске золотом
Столь неразлучно с руслом, а потом
Начавшую бурлить и волноваться,
От брега к брегу яростно кидаться,
Вздуваясь от гордыни, если вдруг
Над ней склонится некий толстый сук,
Чтоб, и саму себя вконец измуча
И шаткую береговую кручу
Язвящими лобзаньями размыв,
Неудержимо ринуться в прорыв
С бесстыжим ревом, с пылом сумасбродным,
Оставив русло прежнее безводным,
Я мыслю, горечь в сердце затая:
Она — сия река, а русло — я.
Прочь, горе! Ты бесплодно и недужно;
Отчаянью предавшись, безоружна
Любовь перед лицом своих обид:
Боль тупит, но презрение острит.
Вгляжусь в тебя острей и обнаружу
Смерть на щеках, во взорах тьму и стужу,
Лишь тени милосердья не найду
И от любви твоей я отпаду,
Как от погрязшего в неправде Рима.
И буду тем силен неуязвимо:
Коль первым я проклятья изреку,
Что отлученье мне, еретику!
