Я не умел на коньках кататься.
И они лежали на чердаке.
И наверное, ржавели.
Я очень хотел научиться кататься.
У нас во дворе все умеют кататься.
Даже маленький Шурик умеет.
Мне было стыдно выйти с коньками.
Все смеяться будут.
Пусть уж лучше коньки ржавеют!
Однажды папа сказал мне:
— Коньки я тебе купил напрасно!
И это было справедливо.
Я взял коньки, надел их и вышел во двор.
Каток был полон.
Кто-то смеялся.
Начинается!» — подумал я.
Но ничего не начиналось.
Меня пока не замечали.
Я вышел на лёд и упал на спину.
Сейчас начнётся», — подумал я.
С трудом поднялся.
Мне было трудно стоять на льду.
Я не двигался с места.
Но самое удивительное было то, что никто, абсолютно никто не смеялся, не показывал на меня пальцем, а, наоборот,
Маша Кошкина подбежала ко мне и сказала:
— Дай руку!
И хотя я упал ещё два раза, а всё равно был доволен.
И я сказал Маше Кошкиной:
— Спасибо,
Маша!
Ты научила меня кататься.
А она сказала:
— Ой, что ты, что ты, я только тебя держала за руку.
