Петер и Петра

В народной школе имени Густава Васы в Стокгольме не так давно случилось нечто необычайное.

Дело было в понедельник, и в одном из классов для начинающих как раз занимались чтением.

Тут кто-то постучал в дверь, постучал очень слабо и коротко.

— Войдите! — сказала Фрекен.

Но никто не вошел.

Зато снова раздался стук.

— Пойди и посмотри, кто это, — сказала Фрекен мальчику, сидевшему ближе всех к двери; вообще-то его звали Гуннар.

Гуннар открыл дверь.

И за нею стояли двое маленьких детей, двое маленьких-премаленьких детей.

Мальчик и девочка.

Ростом они были ничуть не больше кукол.

Войдя в класс, они направились прямо к Фрекен.

Маленький мальчик поклонился, а девочка присела.

Затем дети сказали:

— Мы хотим знать: нельзя ли нам ходить в эту школу?

Фрекен сперва так удивилась, что не смогла даже ответить, но в конце концов спросила:

— А кто вы, собственно говоря, такие?

— Нас зовут Петер и Петра, — ответил мальчик.

— И мы из маленького народца, — добавила девочка, — мы — карлики.

— А мама с папой считают, что маленькому народцу тоже надобно немного поучиться, — сказал мальчик.

— Где вы живете? — полюбопытствовала Фрекен. — Вы уверены в том, что приписаны именно к этой школе?

— Мы живем в Васапарке, — объяснил Петер.

— А он, верно, относится к народной школе имени Густава Васы, — сказала Петра.

Да,

Фрекен пришлось признать, что так оно и есть.

Все ребята в классе вытянули шеи, чтобы как следует разглядеть Петера и Петру.

Они решили, что нынешний понедельник на удивление приятный, и очень хотели, чтобы Петер и Петра стали их одноклассниками.

— Ну что ж, милые дети, тогда придется вам сесть за парту, — сказала Фрекен.

Но куда же им сесть?

В классе ведь не было маленькой парты, которая подошла бы таким крошкам.

— Они могут сесть со мной! — оживленно воскликнул Гуннар.

И тогда Петер с Петрой подошли прямо к Гуннару.

И он по очереди поднял их и посадил на крышку парты, прямо перед собой.

Потом он показал Петеру и Петре то место в книжке, где они остановились.

Фрекен велела Гуннару читать дальше, что он и сделал.

— Бабушка, милая, — прочитал он.

А Петер с Петрой слушали и разумно кивали головой, хотя еще долго не могли понять, как все эти мелкие черные завитушки в книге могут означать:

Бабушка, милая».

Когда занятия в школе в тот день кончились,

Петер с Петрой кое-чему уже научились.

Кроме того, что

Бабушка, милая», они знали еще, что 2 + 3 = 5, и еще они могли петь:

Как весело, как весело смотреть на лягушат».

Гуннар пошел вместе с Петером и Петрой домой, потому что им нужно было в одну и ту же сторону.

Петер и Петра все время держали друг друга за руку и осторожно оглядывались по сторонам, когда нужно было переходить улицу.

— Хуже всего переходить улицу Оденгатан, — озабоченно сказала Петра. — Ведь там такое сильное движение.

— Я помогу вам, — обещал Гуннар.

И он повел Петера и Петру через улицу Оденгатан, а когда к ним приблизился автомобиль,

Гуннар поднял руку и сделал знак

Стоп! « точь-в-точь как настоящий полицейский.

— Спасибо и до свидания! — сказали Петер с Петрой, помахали Гуннару рукой и быстро помчались в Васапарк.

Каждый день Петер и Петра приходили в школу.

И детям в классе никогда не надоедало смотреть на них.

Фрекен была такая добрая.

Она велела столяру смастерить для них две маленькие школьные парты, которые подошли бы Петеру и Петре.

Эти парты поставили у самой кафедры.

Фрекен велела также прибить две маленькие-премаленькие вешалки почти над самым полом в коридоре.

А то как же Петер смог бы повесить свою красивую курточку, а Петра свой красивый плащик.

Когда Петеру и Петре надо было писать цифры на черной грифельной доске.

Фрекен приходилось приподнимать их и ставить на высокий стул.

На уроках же чтения они всегда сидели на крышке парты Гуннара, а когда им надо было читать, они всегда вставали прямо на страницу книги.

И все школьники считали, что это очень мило.

Фрекен говорила, что Петер и Петра — прилежные ученики и наверняка получат хорошие отметки.

К самому концу семестра внезапно ударили морозы, стало холодно, и в Васапарке, как всегда, открылся каток.

Приготовив уроки,

Гуннар всегда приходил туда и катался на коньках.

Он еще не знал, где жили Петер с Петрой, но ему так хотелось посмотреть на их жилье.

Однажды вечером, сняв коньки и уже собравшись было пойти домой, он решил найти Петера и Петру.

Он обошел весь парк и, наконец, далеко-далеко, в самом укромном его уголке увидел слабый свет, пробивавшийся из-под какой-то елки.

Гуннар пошел туда.

Там, под елкой, находилась землянка, а в землянке было небольшое окошечко.

Вот оттуда-то и проникал свет.

Гуннар встал на колени и заглянул в окошечко.

В землянке за круглым столом сидели Петер с Петрой и решали задачи по арифметике.

Их папа сидел в кресле-качалке и читал газету, а мама стояла у плиты и варила кофе.

Электричества у них не было, а только керосиновая лампа отбрасывала мягкий и приветливый свет на склоненные головы Петера и Петры.

Гуннар осторожно постучал в окошко.

Миг — и в землянке отворилась маленькая дверца.

На пороге стоял Петер.

— Привет! — сказал Гуннар. — Это я.

— Привет! — ответил Петер. — Хорошо, что ты пришел.

Ты сможешь сказать мне, сколько будет, если от семнадцати отнять девять?

— Восемь, — ответил Гуннар.

— Кто это там? — спросил папа Петера.

— Это только один из моих одноклассников! — крикнул в ответ Петер.

Тут прибежала вприпрыжку и Петра.

— Ты что, катался в парке на коньках? — спросила она.

— Если ты подождешь, пока каток вечером закроют, ты сможешь посмотреть, как мы с Петрой катаемся на коньках, — предложил Петер. — Мы боимся кататься, когда там большие дети.

— Жалко, что мы не можем пригласить тебя к нам, — сказала Петра. — Ты слишком высокий.

Но ты можешь заглянуть к нам в окошко.

Гуннар так и сделал.

Он снова встал на колени и заглянул в их маленькую уютную комнатку.

Петер с Петрой стояли у окошка и строили ему гримасы.

Потом они что-то написали на клочке бумаги и прижали бумажку к оконному стеклу.

Там печатными буквами было написано:

Ты — замечательный парень,

Гуннар!

Тут Петер с Петрой стали смеяться у себя в комнатке, а Гуннар под окном.

Через некоторое время Петер показал на часы, которые висели на стене.

Гуннар понял:

Петер считает, что теперь уже каток закрыт.

И Петер с Петрой поспешили вытащить свои коньки, надеть шапки, варежки и куртки.

Потом они помахали на прощание маме с папой и выбежали из землянки к Гуннару.

Каток расстилался перед ними, темный и заброшенный.

Петер и Петра быстро надели коньки.

И вместе быстро заскользили по льду.

Они скользили, они танцевали на коньках, они удивительно волшебно и красиво порхали взад-вперед.

Вокруг них, когда они катались, разливалось какое-то слабое мерцание.

И Гуннару показалось, что откуда-то издалека доносятся звуки музыки, но, может, это ему только казалось?

Гуннар затаил дыхание.

Ничего красивее он никогда на свете не видел и подумал, что будет вспоминать об этом всегда, всегда, всю свою жизнь.

У Петера и Петры сияли глаза, когда они под конец, обхватив друг друга руками, подкатили к Гуннару и Петер сказал:

— Разве плохо мы катаемся?

Петра сказала:

— Мы тренируемся здесь по часу каждую ночь, когда большие дети спят.

Веселее этого ничего на свете нет.

Когда Гуннар, перекинув коньки через плечо, отправился в тот вечер домой, он что-то напевал про себя.

У него было так радостно на душе, и ему так нравились Петер и Петра.

Скоро настало Рождество, и в один прекрасный день занятия в школе перед каникулами кончились.

У Петера с Петрой были в самом деле хорошие отметки.

Фрекен написала их самыми маленькими буквами на крошечных-прекрошечных листочках.

Петра получила Б+ по чтению.

И она этим страшно гордилась.

А Петер получил только Б.

Гуннар должен был справлять Рождество в Смоланде у бабушки с дедушкой.

Когда он, как всегда, провожал Петера с Петрой через улицу Оденгатан, он сказал:

— До свидания,

Петер, до свидания,

Петра.

Увидимся в следующем семестре.

— До свидания,

Гуннар, — сказали Петер и Петра. — Ты — замечательный парень.

И с этими словами они исчезли в Васапарке.

— Скоро увидимся! — закричали они, помахав ему напоследок руками.

Однако Петер с Петрой никогда больше не вернулись в школу.

Когда после окончания рождественских каникул снова начались занятия, они так и не появились.

Все дети в классе только и ждали, что вот-вот услышат их слабый стук в дверь.

А больше всех ждал Гуннар.

Но они не приходили.

Маленькие-премаленькие парты так и стояли возле кафедры Фрекен.

Но ни Петера, ни Петры там не было.

Маленькие вешалки в коридоре также по-прежнему были пусты.

Но вот однажды в почтовый ящик Гуннара бросили маленькое-премаленькое письмецо.

Оно было от Петера и Петры.

И там было написано:

Дорогой Гуннар, мы переехали в Тиерп, так как мама сказала, что там жилье будет получше.

Но здесь никакого катка нет, но мы катаемся на маленьком озере, но в Васапарке было все же лучше, привет,

Гуннар, ты замечательный парень, от Петера и Петры».

Зимними вечерами Гуннар по-прежнему катается на коньках в Васапарке.

Но иногда он стоит и просто смотрит на каток.

И ему почти кажется, что он видит маленького-премаленького мальчика и маленькую-премаленькую девочку, которые танцуют на коньках под слабые звуки музыки, которые доносятся совсем издалека.