«Гиперопека»

Мама называет моральное насилие заботой, прикрывая улики шелковым одеялом.

Многие, кстати, видели на одеяле кровавые пятна, но отказывались признавать, что ты жертва. Хотя всеми способами намекаешь, тебя не хотят слушать: как это возможно, чтобы Анечка прятала трупак, она же такая улыбчивая и смешная. Нет, что-то ты путаешь, это ты плохая.

Когда я спрашивала себя о том, как жить эту жизнь, то не знала, как ответить. Даже если к кому-то бежать, то куда, если в маленьком городе все уши и глаза мамины и вмиг возвращают домой?

Я не знаю, как жить эту жизнь, потому что не рассказывали. Мы никогда не говорили на насущные темы: как дружить, встречаться, найти то, что тебе нравится. Я, безусловно, во всем косячила, но поддержки не получала, только это вечное «сама виновата». Когда надо мной разошлась пропасть выпускного класса, чтобы дать другой порадоваться моим крикам, я стояла совершенно пустая, не зная, что выбрать, потому что никогда не имела цели кроме той, чтобы меня оставили в покое.

Страшно приходить в реальный мир, когда ты чист, доверчив и открыт. Всегда слепо верила и надеялась, что найдется тот человек, которому я покажусь бесконечно крохотной и которому захочется меня защищать, но над моей наивностью потешались.

Страшно, когда каждый человек для тебя спасение и ставишь на него все карты, но остаешься ни с чем, а ему ничего.

Странно плясать под чужую дудку и даже не думать о том, что это всего лишь дудка.

Страшно никогда не выбраться из темницы и косячить, потому что тебя выставляют под обстрел самые близкие люди.

Страшно, когда тебе каждую ночь снится, как вы ругаетесь, и даже родной сон тебе враг, и все враги.

Когда не можешь взлететь, потому что не знаешь, как летать, и никто не хочет показать.

Я боялась бежать совсем одна, потому что чистый лист. На мне черкают всякие крестики, отмечают убитые корабли, а меня учили только подставлять вторую щеку, говорили о самых страшных вещах, но ни слова о том, что действительно может помочь.

Это как идти на поле боя без автомата, заведомо зная, что пристрелят.

Когда узнала, что могу убегать, то научилась бегать очень быстро, сбегая даже от мелких конфликтов: зачем лишний раз сидеть у горячей руки?

Ты учишься любить себя и, это оказывается непросто, ведь ты во всем новичок, где-то на уровне карапуза на детской площадке. Умеешь только ненавидеть себя, терпеть и плакать — это явно не качества здорового человека. Не знаешь, что тебе делать дальше.

Спасают мечты о прекрасной жизни из сказок. Каждую ночь представляешь себе другую семью и как вам будет хорошо, ведь вы цените друг друга и не ссоритесь по пустякам. Замечтавшись, ты пару раз так прибегала в чужие дома. Сначала рады, потом вспоминают о насущных проблемах, и первое, что стоит выставить на улицу, это ты. Ты одна из проблем, но никогда не услышишь это в лицо.

Это прошепчет на ухо кто-то левый.

Убегаешь и больше не возвращаешься, учишься не пилить себя за любую промашку, а когда очищаешь стол от ошметков гнева и многолетнего гнета, замечаешь, что что-то умеешь. И всегда умела, но забывала об этом каждый раз, когда слышала, что не заслуживаешь ничьей любви, и молча продолжала этот диалог в своей голове, даже если все уже замолчали.

Ты впервые говоришь себе: «Я это не заслужила» - и понимаешь, что это чистая правда.

В последний день колледжа протягиваешь маме аттестат и сбегаешь из города.

По дороге вспоминаешь, как искренне он позвал тебя к себе, и надеешься, что в этот раз можно верить, потому что если эта счастливая улыбка врет, то весь мир вранье.

Спустя два года он улыбается все так же, как тогда.

Твои ранки зажили, но иногда кровоточат. Учишься не бездумно мечтать, а воплощать. Сначала прячешься за ним, потом начинаешь выходить в одиночку.

Терпеливо обучает всему с нуля, постепенно ужасы и кошмары отходят на задний план, и ты уже спокойно задаешь себе вопросы и забываешь о ненависти к себе.

Но, когда он приходит домой, по старинке прячешься за его спиной, становясь совершенно маленькой.

Настоящий дом не там, где вы родились, а там, где вас слышат и принимают.