Час предрассветный глух,
и тополя шуршат,
пряча листву в туман,
точно под шапку прядь.
Бродит по тротуарам моя душа
бледная. С пьяных глаз
ей тяжело летать.
Плачет, упившись пеньем
скрипичных струн,
синяя до зеленых до рукавов.
Скоро зайдет луна,
и куда ни плюнь -
только клочки тумана, и -
никого...
И никого, кто мог
указать бы путь
в спальню, где дышит плоть, завернувшись в плед.
Вот почему так страшно порой уснуть:
встанешь, согреешь чай -
а души-то нет.
