Идут часы, и дни, и годы.
Хочу стряхнуть какой-то сон,
Взглянуть в лицо людей, природы,
Рассеять сумерки времен...
Там кто-то машет, дразнит светом
(Так зимней ночью, на крыльцо
Тень чья-то глянет силуэтом,
И быстро спрячется лицо).
Вот меч. Он - был. Но он - не нужен.
Кто обессилил руку мне? -
Я помню: мелкий ряд жемчужин
Однажды ночью, при луне,
Больная, жалобная стужа,
И моря снеговая гладь...
Из-под ресниц сверкнувший ужас -
Старинный ужас (дай понять)...
Слова? - Их не было. - Что ж было? -
Ни сон, ни явь. Вдали, вдали
Звенело, гасло, уходило
И отделялось от земли...
И умерло. А губы пели.
Прошли часы, или года...
(Лишь телеграфные звенели
На черном небе провода...)
И вдруг (как памятно, знакомо!)
Отчетливо, издалека
Раздался голос: Ecce homo!*
Меч выпал. Дрогнула рука...
И перевязан шелком душным
(Чтоб кровь не шла из черных жил),
Я был веселым и послушным,
Обезоруженный - служил.
Но час настал. Припоминая,
Я вспомнил: Нет, я не слуга.
Так падай, перевязь цветная!
Хлынь, кровь, и обагри снега!
* Се - человек! (лат.).
