Цунами сентября захлёстывает память,
тревожат ке́лпи луч последнего тепла,
взорвав покров морей высокими столпами,
целуя флюгера́ и парус-дельтаплан.
Я накрепко вцепил в паучью сеть штурвала
дорогу-параллель и шнур-меридиан.
И те, кто ждал судьбу, кусок себе урвали,
а те, кто жаждал войн, остались при делах.
Мы с детства строим флот и любим абордажи,
но разве проще жить, когда вокруг враги?
Искать по Эльму путь не так и важно, даже
когда спустя века ты стал совсем другим.
По рекам, озерцам фарватер водит судна,
а я хотел уйти в открытый океан.
Пересыпал песок прошедшие секунды
в отсеках кораблей, в компа́сах из стекла.
Воде не доверял, но не было, поверьте,
наивней юнги на взъерошенной земле.
Меня до райских врат несли морские черти,
стомачтовый фрегат на рифах разомлел.
Восход заменит тьму: так день, переродившись,
проявит горизонт на спинах Панталасс.
Колючая звезда, алея спелой вишней,
дырявила борта и облачный атла́с.
Пусть скалятся хребты и плавятся вулканы,
и в цвет беды горчит моллюсковый цитро́ —
в каютах для миров мая́чно замелькала
октябрьская луна над розами ветров.
