никого и ничего
стул плетеный ненавязчив
между рам могильник мух
старой дачи склеп
все идет под снос
в каждом миге разрушенье
ватный ухает набат
хорошо никто не слышит
милосерден мир
сон пытает высотой
страх падения под утро
бесконечен квест
тишину пить литрами
чтоб не отравиться
мой молитвенный экстаз
без воззваний к Отче:
толика толка
морщины в углах глаз от смеха
намертво верные корни
трепетные лепестки
способность выдержать все
не говоря, не делая лишнего
точно, как хирург
