Отец был в сорок пятом мой ровесник
И за его спиной война дымилась.
Пять лет он землю сапогами мерил
Шагая от Москвы и до Берлина.
Земле остался верен навсегда,
Не той, которая в огне горела,
А мирной, хлебом пахнущей всегда,
Живой, которая не жгла, а грела…
Мне двадцать шесть — я сельский командир.
Всё полеводство под моим началом.
Совхозные поля и вдоль и вширь
Теперь уж я перемерял ногами.
Семь сотен человек — почти семь рот,
И сорок километров фронт работ.
И от одной и до другой границы
Грохочут техники совхозной вереницы.
Вот трактора, как танки, вышли в поле,
За ними чёрной полосой земля.
И не заставят ждать пшеницы всходы
Зелёной вязью расчертив поля…
Земля с весны до поздних дней осенних
Под неусыпным оком агронома,
Он там, где хлеб весною был посеян,
И не застать его всё лето дома.
А осенью, когда пшеница вызрев,
Польётся в закром золотой волной,
(В прямом — совсем не переносном смысле)
Счастливей нет, чем агроном простой.
