Эта въедливая пустота со временем, как ни убеждай себя в обратном, начинает провоцировать гниение.
Ты полон любви без имени, ничейной, никудашней, непрошеной, и она разлагается, закопанная глубоко, придавленная валуном цинизма, придушенная искусственно взращённым равнодушием. Тебе пришлось принять эти меры безопасности, установить на себя сигнализацию и решётки, иначе бы тебя растащили на кирпичики. Да нет, не растащили даже — разнесли молотками в пыль.
И вот ты ходишь в кафе, поливаешь свой единственный цветок, выбрасываешь внезапно ставшие отвратительными свитера, покупаешь маслины и хлеб, отмываешь бесконечные чашки от кофе, что-то там отвечаешь друзьям, наливаешь в бокал шампанское, иронично чокаешься «за любовь!», а про себя безнадёжно так добавляешь:
«...ну пожалуйста».
Пожалуйста, я всего этого не хотел, я в этом очутился против воли, тесно, не помещаюсь, язвы открылись, больно, да убери руки, всё в порядке, темно здесь, посветить нечем, посвятить некому, слышишь? Как тихо здесь?
Это Я тут всё
умертвил.
