Жила-была девочка. И у нее были косы.
А потом она эти косы с пояса — до шеи
срезала, как колос срезают серпом.
Поле осталось в тиши. Дело было перед дождем.
Поверх голов остальных, не срезанных колосков,
пробежал преждевременный ветер.
Девочка в этом поле долго лежала,
держа обеими руками серп.
Как убийца, как фермер, в сущности, как человек,
снявший голову и не плачущий по волосам.
Она все хотела двинуть себя в какую-нибудь из сторон -
так, чтобы путь возвращения был невозможен,
даже опасен. Но время хотело иначе.
И девочка - слабый боец в этой схватке с прошедшим -
на все соглашалась.
И то было лето. Ну, знаете, эти жужжащие звуки,
щекочущие кожу и душу под ней.
Вкус на губах — как у дикого зверя, с голоду
съевшего вместо оленя четверть зеленой лужайки.
Тело лоснилось, искрилось и даже
было похоже на то, что осыплется шкура,
сожженная огненным полднем.
И вдруг пошел дождь. Пошел, пошел — и ушел насовсем
со своего верхнего этажа. Переехал в подвал,
где люди, лишенные влаги, ждали с открытыми ртами.
Поле кружилось, раскачанное шагами девочки,
и от ветра цветам посносило головы.
«Так же, как мне» - подумала девочка. И поняла,
что это ее не последний вечер,
но она его больше не встретит.
