Не знаю, сколько… Но немало лет!
И, как ни встречу, явно отмечаю
Я в ней горящий молодости свет
И, кажется, его источник знаю.
Она была из тех, кто отвечал
Души своей живительным порывам.
Была готова кинуться с обрыва,
И лавр порою страсть её венчал.
Она была такой, что не просила
За красоту свою обыденных оплат.
И с нежностью такой его носила -
Подаренный ей проходящим плат,
Что невозможно было не заметить
Цветущей вишни на душе её.
Кому хоть раз случилось это встретить,
Тот, думаю, сейчас меня поймёт.
Она была такой, как и осталась:
Влюблённой, ждущей, верящей, ещё
Целующей донельзя горячо,
Хоть этого стыдилась и смущалась.
Она любила, не прося любить
Её, как часто в жизни то бывает.
Она из тех, кого нельзя забыть,
Да и сама она не забывает.
Она хранит и светлую печаль
Любви, и грусть, и сладость откровений,
(И даже то, что сжечь порой не жаль,
Она хранит!), и свет хранит, и тени.
В ней вдохновенье к жизни не остыло,
В ком, как не в женщине, жизнь начинает жить!
Она живёт с желанием дарить –
Дарить, что ей подарено здесь было.
А ей подарены и верность, и покой,
И женственность, и ласка, и прощенье,
И счастье встреч, и сердца откровенья,
И всё, что будет быть за запятой.
Но, перед тем как мне поставить точку,
Скажу ещё, и это не секрет:
Есть в спаленке её один букет.
Букет желтеет, сохнет по листочку,
Но, сколько мы знакомы долгих лет,
Она хранит любви своей источник –
Любимым ей подаренный букет.
Любимым – ей – подаренный – букет!
