Случайно,
как прежде,
сошлись на Компросе,
столкнулись практически —
он и она.
Не двое, а четверо, если быть точным,
поскольку спешила отнюдь не одна
уж двадцать лет бывшая —
в обществе дочек
шагала куда-то.
Раз дом 48 —
портал «Пермэнерго»,
то значит, — в горпарк.
Увидела,
вспыхнула,
как Жанна д’Арк:
— Выслеживать вздумал?
Давай, топай мимо! —
кричала глазами.
Скандал-пантомима
грозил громкой бурей.
Но старшая дочь,
на вид — первоклашка,
сумела помочь,
изрекши:
«Вы, дедушка, маме не верьте.
Когда так глядит, то побьёт не до смерти».
— В тебя или в папу ребёнок бесстрашный? —
спросил он у экс-половинки…
— Неважно…
Сад Горького годы меняли:
по хордам,
периметру,
сущности.
Да «огородом»
с ротондою царскою
ПКиО
был пермской натуре милее всего.
— Ты помнишь,
вон там
по ноге мне заехала? Мстя
за то, что я встал на твою по ошибке.
Хотя
тогда покоробила чуть эта дерзость
пацанки 16-летней, а сердце
не ёкнуло
ни теплотой, ни тревожно.
Снимали же блиц-пожиранье мороженого
с глазами завязанными и без рук.
В июне.
Промчалось полгода, и вдруг
явилась в редакцию ты эпатажно —
с вопросом, как жить юной тинке…
— Неважно…
Поблизости две её копии-крошки
резвились в своём беззаботном веселье,
одна подбежала и топнула ножкой,
скомандовав:
«Ну-ка пойдём каруселить!»
И вот —
залихватские аттракционы:
полдня кувыркались,
кружились,
качались.
Пора б и заканчивать —
к вечеру клонит,
а дочкам неймётся:
«Хотим всё сначала!»
— Желала бы тоже?
Вернуться на двадцать
стремительных лет,
бросить их, как поклажу
ненужную,
и не расстаться?
— Неважно…
— Да нет же, конечно.
Назад не соскочишь.
Не перемотаешь судьбу.
И к тому же
представить свет без
твоих солнечных дочек —
уже злодеяние.
Если не хуже.
— Лицо стало серым.
С тобой всё нормально?
— Смеркается просто.
Хоть бок защемило.
Наверное, приступ.
Старею реально.
Но чтоб на свидании —
слишком уж мило.
Забавна была ты
в мороженом-торте.
Без дублей прекрасна —
влюбился б сейчас же.
Мне, кажется, плохо.
Опять всё испортил.
Расплата за счастье.
Иное — неважно…
