Жизнь моя была во внучке,
Но в тринадцать лет
Выпал в ночь из авторучки
Скомканный билет.
Не был с детства театралом,
И в билет не вник,
Отпечатком грустно-алым
Лег он между книг.
И в тревожном многолюдьи,
В доме, с той поры,
Из художнической сути
Выпал дар игры, —
Все забыла, всех забыла,
Даже карандаш.
Стала тоненькою, милой,
Что ни слово — блажь.
И сокрылось многолюдье
В дыме сигарет.
Где ни встречусь – вдруг осудит, —
Виноват я, дед.
И меня легко забыла —
Возраст, говорят,
Белокрылой тонкой взмыла
В стойбище ребят.
Жду, себя припоминаю,
Возраст жжет ее.
Голову над всем ломаю,
Солнышко мое.
Вот, и внучке стал я лишним,
Что же меня ждет!
Перед ней травы я тише,
Не врала бы! Врет!
Холодок по мне пройдется,
Гляну — не глядит.
Жду я, может отзовется.
Мне однажды стыд.
И не глядя, в дверь выходит,
Я гляжу ей вслед.
Господи! Кто верховодит?
Ей тринадцать лет.
Мне последняя надежда,
В ней мой жил покой,
Все, как с дочерью, как прежде,
Боже, успокой.
1960
